Город и рыцарство феодальной Кастилии: Сепульведа и Куэльяр в XIII — середине XIV века

Последнее объяснялось наличием в Астуро-Леонском королевстве большой массы мелких свободных собственников, ставших прочной опорой королевской власти. Доказывая этот факт, К. Санчес-Альборнос приводил дополнительные свидетельства в пользу выводов португальского историка, повторяя прежде всего тезис о запустении долины р. Дуэро в VIII в. Новую жизнь получила и концепция «пресуры», т. е. свободной оккупации пустующих земель этого района вчерашними рабами и колонами с севера, которые превращались здесь в свободных крестьян-собственников, обязанных нести военную службу королю подобно воинам-ополченцам вестготской Испании.

Получалось, что в то время, когда за Пиренеями ужесточались нормы личной зависимости, а слой свободного крестьянства стремительно сокращался, короли Астурии и Леона, опираясь на вооруженную силу крестьян-ополченцев, успешно противостояли притязаниям магнатов. В итоге последние не смогли добиться влияния, сопоставимого с влиянием запиренейской знати. Бенефициальные пожалования, которые предоставлялись магнатам за военную и административную службу короне, оставались под жестким контролем центральной власти[91].

Эти условия, по мнению К. Санчеса-Альборноса, оказали самое непосредственное влияние на становление системы местного самоуправления. Расселяясь на пустующих территориях, свободные крестьяне-собственники основывали небольшие поселения (villae), более напоминавшие деревни (vici) римского времени. Они превратились в подлинные очаги свободы, а их жители (вилланы) для совместной защиты своих интересов с раннего времени организовывались в сельские общины — консехо. Наиболее обеспеченные вилланы, способные приобрести коня, вооружение и снаряжение, которые были необходимы для несения военной службы в коннице, составили основу слоя конников-вилланов. Наличие собственной пехоты и конницы стало весомым фактором сохранения и воспроизводства очагов свободного мелкого землевладения.

В X в. в свободных местечках началось формирование первичных элементов муниципального устройства, которые к концу столетия развились в полноценные сельские муниципии. Таким образом, представление о неразрывной связи муниципальной системы с городом полностью игнорировалось[92], а возникновение атрибутов городской жизни, и прежде всего торгово-ремесленного сектора экономики, связывалось преимущественно с влиянием иммигрантов-мосарабов. Считалось, что именно поэтому торговля и ремесло не получили значительного развития в городах долины Дуэро, и даже в XII–XIII вв. основой их хозяйства оставались земледелие и скотоводство. Лишь развитая система городских укреплений напоминала в них города запиренейской Европы.

В описании основных черт становления муниципальных учреждений К. Санчес-Альборнос в целом следовал представлениям Э. де Инохосы. Отличия прослеживаются преимущественно в трактовке роли и функций фуэро. Их непосредственным предшественником стали поселенные хартии (cartas-pueblas), письменные фиксации устных контрактов, определявших взаимные обязательства короля или магната, руководившего завоеванием территории, с одной стороны, и простых поселенцев-колонистов — с другой, в процессе колонизации. Местные фуэро, пришедшие на смену ранним хартиям, вобрали в себя их основное содержание, дополненное некоторыми важными нормами местного обычного права, а также комплексом особых льгот и привилегий. В итоге акт предоставления поселению собственного фуэро предопределял формирование основ муниципальных структур.

Некоторые значимые новации отличали также трактовку К. Санчесом-Альборносом особой роли Кастилии в становлении сельских муниципальных общин. По его мнению, именно здесь, и в первую очередь в Эстремадуре (область, примыкавшая с юга к реке Дуэро), муниципализация развивалась наиболее активно. Во-первых, в Кастилии менее всего сохранились следы концепции жесткой зависимости, свойственной предшествующему периоду. Во-вторых, отдаленность графства от центра королевства стимулировала сепаратистские устремления его графов. В-третьих, вынужденные защищаться не только от мавров, но и от властолюбия леонских королей, графы Кастилии были в наибольшей степени заинтересованы в отрядах вилланов-конников и наделяли их особенно широким комплексом привилегий, закрепленных в местных фуэро (первое такое фуэро в 974 г. получил Кастрохерис). Поэтому кастильские консехо отличала особенно значительная степень муниципальной автономии[93].

5. Нефеодальное общество, свободный муниципий и народное рыцарство средневековой Испании (Л.Г. де Вальдеавельяно, К. Пескадор, М. дель Кармен-Карле, И. Грассотти)