Город как безумие. Как архитектура влияет на наши эмоции, здоровье, жизнь

Этот дом – мои родители продали его сорок лет назад! – до сих пор остается составной частью личности, которой я теперь являюсь. Ощущение привилегированности, которое мы все испытывали, живя в том принстонском доме, влияет даже сегодня на то, как я живу и что думаю о моем теперешнем окружении в Восточном Гарлеме, Нью-Йорк. В том доме в Принстоне у меня развилось острое сострадание к относительно менее счастливым обстоятельствам, в которых живут многие другие люди – а на самом деле бóльшая часть человечества. Я благодарна за сильное влияние хорошо спроектированного дома – за способность архитектора создать ощущение защищенности, непринужденности и благополучия; за умиротворяющее присутствие природы, о которой я узнала не из учебника, а из личного опыта. Тот дом был живым, окруженным природой: его общие пространства заливал дневной свет, наполняли непрерывно менявшиеся виды ландшафта, а тени создавали укромные места, в которых ребенок мог спрятаться. Одни мысли о нем наполняют мое тело теплым, расслабляющим ощущением благополучия.

Какими бы ни были ваши личные детские воспоминания, вы в вашем теле и в особенном месте собираете и скрепляете ваши сенсорные впечатления, мысли, эмоции и значение всего этого для вас как личности тогда и теперь. Если бы вы росли в гаитянской лачуге, или в нидемском Макменшенс, или в пентхаусе на Луне, вы были бы другим человеком, отличным от того, кто сейчас читает эту книгу. Очевидный и не столь очевидный вывод из этого следующий: многоэтапный процесс переживания и вспоминания строительной среды приводит нас к пониманию того, кем являемся мы и кем являются окружающие, – то есть на месте и в пространстве.

Это новое понимание автобиографической памяти имеет глубокое и разностороннее значение для того, как мы представляем человеческий опыт в целом и восприятие человеком строительной среды в частности. Если наше понимание окружающих, наше понимание мира и наше понимание самих себя столь неразрывно связаны с нашим физическим окружением, мы должны признать, что значение, которое играют строительная среда и ее дизайн в нашей жизни, обществе, политике, поистине безмерно. Когнитивная механика автобиографической памяти перемещает строительную среду внутрь нас, образуя внутреннюю архитектуру нашей жизни. Среды, которые мы создаем, – это отнюдь не фон или просто незначительная часть сценических декораций, которые мы можем игнорировать без всяких последствий. Они образуют реально существующие леса, используемые нами для когнитивного строительства себя как человека, окружающих как человеческих существ и наших с ними взаимоотношений. Неизбежно и логически следующий из этого вывод – революционен. В почти неизмеримой степени удручающее состояние наших строительных сред ухудшает и обедняет, всесторонне и реально, нашу жизнь, жизнь окружающих и жизнь наших сообществ.

Вот почему объекты, которые мы строим, должны быть не просто примитивными укрытиями. Они должны давать нечто большее, нежели удовлетворение базовых физических, биологических потребностей человека. Дизайн строительной среды воздействует на то, как мы ведем себя в настоящем и как поведем себя в будущем.

До сих пор мы говорили о строительной среде как о целом. Но строительные среды – это единства, состоящие из частей. На улицах есть бордюры, тротуары, ступени, уличные фонари и дорожное покрытие. Здания имеют окна, крыши, пороги, задние и передние стороны. Ландшафты могут быть городскими площадями, ботаническими садами, полями аэрации или местами отдыха с деревьями, скамейками, игровым оборудованием и фонтанами.

Понимание того, как они структурируют наши впечатления, наши когниции и нашу самоидентификацию, делает необходимым рассмотрение их также на микроуровне. В конце концов, все, что человечество построило и еще построит, служит человеку. А люди, населяющие здания, которые они построили, живут прежде всего в телах – телах, зависящих от земли.

Глава третья Физиологические основы осознания

Мерюсь высотой

с высоким деревом
и нахожу, что я много выше,
ибо достигаю до солнца
своим оком,
достигаю до моря
слухом.

Уоллес Стивенс, «Шесть пейзажей к размышлению»

[9]