Город хороших господ

- Ох, милая, я, наверное, тебя разбудила!

- Нет-нет, ничего страшного… - челюсти свело от зёва. - Доброе утро, Елена Степановна. Что-то слу… Вы что-то хотели?

- Да, да! Мне очень неловко, Катенька, но не могла бы ты помочь? Я хочу развесить эти листовки, мне их в милиции сделали. Вдруг кто Машеньку… видел. Ты же на доске ездишь, небось быстро управишься.

Я забрала стопку бумаги. Белый лист, красная рамка, фотография широко улыбающееся Маши, сухой текст: в чём была, когда видели. Простая бумажка умудрялась делать очень больно, хотелось прижать её к груди и никогда не видеть.

- Конечно, я сейчас, умоюсь и тут же пойду их развешу.

Утренняя гостья тихонько улыбнулась:

- Спасибо, Катенька. Ты меня спасаешь, милая.

Она ушла, перебирая листовки в мозолистых пальцах, а я принялась осознавать.

Мысли снова налетели, а тревога заняла своё обычное место где-то под рёбрами.

Рия ещё спала. Я не решилась её поднимать, всё равно она будет медленнее меня.

За завтраком - два бутерброда с колбасой и сыром - я неотрывно смотрела на листовку. Слова “пропал ребёнок” были прочитаны так часто, что слились в полную бессмыслицу, а фотография Маши превратилась в кадр из фильма - далёкий и полузабытый. Так было намного легче.

Погода благоприятствовала: нежаркое солнце и лёгкий ветерок.

Я уже много раз выходила из дома в последние дни и ждала увидеть поисковые группы с собаками и в форме, но нет, всё было как всегда, не считая полного отсутствия детей на игровой площадке. Думаю, родители ещё долго будут докучать своим детям с гиперопекой. И не зря.

Отчётливо поймала на себе взгляды из окон. Поспешила уйти прочь, потому что представила, как шепчутся за занавесками: “Вот, это у неё Машка в гостях была, а она взяла и не проследила!”

Липкое ощущение вины и страха захлестнуло в головой: я же правда могла её проводить... Тут же надела наушники и включила музыку, рок, очень шумный, кричащий, глушащий всё вокруг и внутри.

Приклеив объявление на первый столб, тут же ощутила маленький, но осязаемый прилив надежды: сразу же представила, как эту листовку видит какая-нибудь сердобольная бабушка, которая приютила Машу... Глупо, конечно, но уж лучше представлять такое, чем…

Музыку - громче. Следующий столб. Один за одним, один за одним, пусть весь город знает, пусть побудет поисковым отрядом и сделает что-нибудь хорошее.

Снова доехала до “Джомбы”, уже без всяких ожиданий побилась в заколоченную дверь. Да, точно. Видимо, всё-таки уехали. С вызовом приклеила объявление прямо на вход в кофейню. Ничем не поможет, конечно, но стало чуть легче. Лучше, чем кричать на воображаемого Двадцать: “Как ты мог уехать и бросить меня?”

Не знаю, сколько я так ездила, счёт времени совсем потеряла. Очнулась, когда почувствовала в кармане вибрацию мобильного. На телефоне высвечивался вызов с предыдущей работы. Странно.

С неохотой подняла трубку - мало ли, вдруг новости про Машу!

- Алло?

- Кать, привет! - как всегда занятой голос Вероники. - У тебя всё нормально?

- Ну да…

- Отлично. Слушай, тут в магазин заходила какая-то женщина, тебя искала.

- Странно. Молодая, с дредами?

- Ну нет, лет с пятьдесят, наверное. Такая холёная. С седыми волосами, в костюме. Попросила тебя связаться с ней. Телефона у неё нет, но она говорила про рынок, ну, что ты поймешь.

- Ага, да… Я поняла, - стук! осознание. - Спасибо огромное.

- Да не за что. Ну всё, пока.

- Хорошего дня.

Охотница! Как я умудрилась про неё забыть? Точнее, даже не забыть, а не учесть во всех этих расчетах и домыслах.

Присела на тротуар.

Значит, она искала меня. Наверное, это потому… ну, может из-за пропажи всех. В любом случае надо обязательно её навестить. И не терять ни минуты.

Набрала Рию, но она, воспользовавшись выходным, отключила звук на телефоне, так что ответом мне были только назойливые гудки.

Ладно, навестить Охотницу я смогу и без Рии. В прошлый же раз всё хорошо было, она нас не застрелила, угостила кофе. Хороший тон для разговора.

Положив листовки в рюкзак, оттолкнулась от асфальта и направила скейтборд прямо в сторону рынка. Надеюсь, на этот раз мои ожидания не будут обмануты, и она будет в старом жилище Двадцать.

Старый рынок был всё таким же запущенным, правда при свете дня это было не страшно, а тоскливо-грустно. Я почти видела силуэты тех людей, что давным-давно ходили тут, шумели, спорили, торговались; словно отпечатки от старых картин на стене они стояли за прилавками или ходили вдоль рядов.

За каждым шагом поднимался маленький клочок пыли, солнце слепило глаза. Так, где же там тот самый ларёк? Точно, десятый!

Да, вот и он. Днём выглядит жалостливо, словно забытая на лавочке детская игрушка.

Я поднялась на ступеньку, постучалась.

Целую секунду казалось, что и тут ошиблась. Но по ту сторону двери раздался знакомый голос, и я вошла внутрь.

Охотница сидела на табурете, одетая в свой любимый костюм, закинув ногу на ногу и рассматривая страницу книги взглядом человека, который пребывает далеко-далеко в своих мыслях.

- Здравствуйте, - поприветствовала её.

Она медленно подняла голову, кивнула, посмотрела в окно, являя мне свой птичий профиль.