Город клинков

– Да нет, засадили плотницким молотком. Так что суп есть, да и выпивать у меня особо не получается. Три года назад мы взяли на абордаж корабль пирата Линдибьера… Ты слышала о нем? О Линдибьере?

– Не-а.

– Ну и ладно, – и он задумывается. – Говнюк был редкостный.

– Понятно.

– Ну так вот. Берем мы его на абордаж, убиваем вроде почти всех и тут обнаруживаем юнгу – прятался на корме. Я к нему подхожу, смотрю, ему еще и четырнадцати, похоже, нет. Ну я его и пожалел. Спрашиваю: «Ты голодный? Воды дать тебе?» И он на меня смотрит, а потом как прыгнет…

И Сигруд постукивает по левой щеке.

– С молотком этот мальчишка хорошо умел обращаться, да.

Сигруд мрачно отворачивается.

– В общем, задушил я его и в море скинул. Пусть его рыбы сожрут и на говно переведут, да поскорее. Долго я после этого поправлялся. Вот тогда они и сделали меня канцлером. В смысле, моя жена сделала. Сказала, чтобы жизнь мне спасти.

– Твоя жена?

– Да. Хильд. Она… – Тут он надолго замолкает. – Она как Шара. Или как Сигню. Очень, м-м-м, хитрая. Она тоже канцлер, кстати. Но более важная персона, чем я, – что-то типа канцлера, который других канцлеров назначает. Она меня и назначила, да. Но я же знаю, что гожусь ровно две вещи делать: охотиться и за пиратами гоняться. А они меня засадили за стол. Запихнули в красивый большой кабинет, где я никого не вижу и меня никто не видит. Хотя я настоял, чтобы меня отправили за Кварнстремом, когда он на деревню напал. Ты слыхала о таком? Пират Кварнстрем?

Мулагеш качает головой.

– А. Ну ладно. Тот еще говнюк.

– Я смотрю, все пираты друг на друга похожи.

– Да. Мы так увлеклись работами в гавани, а наши сраные шишки так замечтались о прибылях, что мы забыли, каковы они, эти пираты. Сколько мы лет потратили на то, чтобы их извести? Два? Три? Прошло три года, и мы все позабыли, одна печаль была – порт построить. Так что я – мигом на корабль, и пошли мы их преследовать. И почти догнали, милях в шестидесяти отсюда. Но они повредили нам мачту, ядром на цепях. Трусы, что с них возьмешь.

– Что-то такое я слышала, да.

А ведь жену Сигруда можно понять: не стоит выпускать на публику мужика, который вот так – «сраные шишки» – отзывается о кабинете министров.

– Так ты здесь, потому что у тебя мачта повреждена.

– Отчасти да. Несколько месяцев тому назад Сигню отправила в ЮДК запрос на одобрение своего плана. Я хотел сам посмотреть, как оно и что, а ремонт корабля – хороший предлог. Кстати, а ты что здесь делаешь? Не ожидал тебя увидеть в таком месте.

– Шара, – говорит она, словно это все объясняет.

– Вот оно что. Твоя отставка – часть ее хитрого плана?

– Нет. Это было мое решение. А она меня втянула в игру.

– Плохо, когда старого вояку вытаскивают снова на поле боя. И что это за игра?

К счастью, Сигруд не расспрашивает об обстоятельствах ее ухода, потому что сил уже нет отвечать всем на эти вопросы.

– Они обнаружили рядом с фортом что-то вроде рудной жилы, металла. Шара беспокоится, что он может быть божественного происхождения.

Они садятся на постамент статуи святого Жургута, и Мулагеш вкратце рассказывает о том, что приключилось с Сумитрой Чудри, и о ее исчезновении. Сигруд внимательно слушает, попыхивая трубочкой – старой своей трубкой, не милой вещицей из слоновой кости, а грязной, поцарапанной, дубовой трубкой, которую он всегда носил с собой. И вдруг Мулагеш чувствует себя расслабленной и открытой – давно с ней такого не случалось, несколько недель уж точно. В какой-то момент ее посещает беспокойная мысль: а не слишком ли она откровенна? Все-таки секретное задание… А плевать. Пусть будет как будет. Они с Сигрудом прошли через огонь и смерть рука об руку, а потом долгие недели лежали в госпитале на окраине Мирграда, прикованные к постели. Впрочем, Мулагеш так и не сумела простить Сигруду, что тот быстро пошел на поправку и выздоровел – это, кстати, привело в крайнее изумление докторов, которые уже списали его в утиль и в крайнем случае пророчили грустное будущее калеки. Мулагеш выздоравливала дольше и мучилась сильнее, сражаясь с инфекциями, чтобы спасти то, что осталось от ее руки.

Выслушав ее рассказ, Сигруд долго молчит.

– Так что, ты говоришь, там за руда?

– Это связано с проводимостью. Такая штука, которой запитывают лампы. И они полагают, что смогут… ну, не знаю, запитать больше ламп. Сделать это быстрее и легче.

Сигруд непонимающе взглядывает на нее:

– В смысле. Быстрее? Как можно сделать свет быстрее?

– Да демон его знает. Хрень какая-то инженерная. Я пыталась сказать, что в этом не секу, но они меня, мгм, взяли за это самое и заставили.

Он качает головой, оглядывая статуи и возвышающуюся над цехом штаб-квартиру ЮДК.

– Смотри, куда они нас запихнули.

Он поднимает глаза на белоснежную, как выбеленная кость, арку.

– Может, им следует оставить нас здесь, среди обломков прошлого величия.

– Подожди, это еще не все. Я вчера ночью видела… В общем, увидела я такое, что только ты, Шара и…

Однако ее прерывает скрежет открываемой железной двери. Они оба поднимают глаза – к ним идет Сигню.