Город, которым мы стали

– Да ну? – Конг тычет пальцем в Сан-Паулу. – Он едва дышит и едва проявляется в этом мире, но вы четверо вообще ни капли не обеспокоены. И никто из вас, предполагаемых союзничков, не задал очевидных вопросов: кто его так уделал и как за него отомстить?

– Сан-Паулу, Сан-Паулу, – бормочет себе под нос Венеца, слезает с кресла, бежит к мини-холодильнику и начинает рыться в морозилке. Остальные удивленно смотрят на нее, но Бронка, давно привыкшая к странностям девушки, не обращает на это внимания.

Манхэттен подходит к Конгу и лежащему без сознания Сан-Паулу. Бронка гадает, не нарочно ли он встал между чужаками и своими соратниками. Куинс выглядывает у него из-за спины.

– Мы не знаем этого парня, – говорит она Конгу. – Вы, кажется, думаете, что мы знакомы, но если он и должен был нам помочь, то он этого не сделал. Он теперь умрет?

– Сан-Паулу ведь еще стоит, верно? – Сказав эти загадочные слова, Конг откидывается на спинку стула и обводит всех жестким, бесстрастным взглядом.

Бруклин напряженно, но терпеливо произносит:

– Послушайте, мы впервые видим этого человека. Мне жаль, что ваш друг пострадал, но, если я все правильно понимаю, есть лишь одно существо, которое могло так с ним поступить. Мы называем ее «Женщина в Белом», но…

Конг улыбается. Даже у Манхэттена улыбка не бывает такой же пугающей и очевидно фальшивой. Бронка никогда не видела в глазах Манхэттена искренней ненависти, но здесь ее проблески отчетливо заметны.

– Это сделала не она, – говорит Конг.

Бруклин настолько потрясена, что переглядывается с Бронкой. Та мотает головой, потому что тоже не понимает, на что намекает Гонконг.

– И откуда вы это знаете? – спрашивает Бронка.

– Город может получить такого рода травмы лишь в том случае, если переступит границы другого города и тот второй город воспротивится его присутствию. – Взгляд Конга скользит по каждому из них. – Здесь и сейчас лишь Нью-Йорк мог так сильно навредить Сан-Паулу.

– Ну-ка подождите, это же полная хрень, – говорит Манхэттен, хмурясь. Бронка запоздало осознает, что еще ни разу не слышала от Манхэттена ругательств. Какая странная черта для острова, где все постоянно шлют других куда подальше. – Никто из нас этого не делал. И вообще, мы все находились здесь, кроме…

Он замолкает. Медленно, неумолимо к ним приходит понимание. Бруклин тихо стонет. Куинс недоверчиво качает головой. Выражение лица Манхэттена ожесточается. Бронка сама не хочет в это верить… Но вывод неоспорим.

Конг взвешивающим взглядом наблюдает за каждым из них – и Бронка понимает почему. Он проверяет, не притворяется ли кто-нибудь из них удивленным или встревоженным.

– Что ж, – наконец произносит он, и его тон немного смягчается, – мне говорили, что в Нью-Йорке пять боро, а я вижу только четверых. Ну и еще ее. – Он кивком указывает на Венецу, которая уже чуть ли не целиком залезла в морозилку. Похоже, она что-то ищет за древней коробкой неаполитанского мороженого, оставшегося от вечеринки по случаю дня рождения Джесс.

Статен-Айленд. Напала на Сан-Паулу. И поскольку это произошло здесь, в Нью-Йорке, так далеко от его родины, город не смог защитить своего аватара, и тот серьезно пострадал.

– Нет. – Манхэттен встает и начинает расхаживать по комнате. – Наверняка произошло какое-то недоразумение. Она – часть нас.

– Возможно… – Бронка проводит рукой по волосам. Она устала. Недосып и прогулки по мультивселенной сильно выбивают из колеи. – Может быть, Статен-Айленд решила, что он – Женщина в Белом. Может быть, это просто несчастный случай.

– Или, может быть, – говорит Бруклин, прислонившись к стене и сложив руки на груди, – Статен-Айленд повела себя как обычно. Нам следовало этого ожидать.

Манхэттен резко поворачивается к ней:

– Что?

Она невесело смеется.

– Точно, ты же новенький и не знаешь. Статен-Айленд – заноза для нашего города. Весь Нью-Йорк голосует за синих, остров – за красных. Все хотят метро получше, а острову подавай больше машин. Знаешь, почему за проезд по мосту Верразано так дорого дерут? Они сами этого захотели. Чтобы к ним не лез «всякий сброд» из Бруклина! – Она с отвращением фыркает. – Так что если кто-то и мог ударить союзника в спину, так это тот боро.

– Мы не сможем пробудить главного, если не соберемся вместе. – Манхэттен не повысил голос, но его слова стали резкими, а тон угрожающим. – Она нужна нам.

– Значит, кому-то из нас придется пойти и поговорить с ней, – говорит Бронка. – Убедить ее сотрудничать с нами.

Повисает тишина.

Конг вздыхает, достает из кармана шелковый носовой платок и зачем-то вытирает им лицо и шею.

– Паулу был прав; ситуация здесь хуже, чем была в Лондоне. Впрочем, полагаю, именно поэтому ваша «Статен-Айленд» и предала вас. Видимо, она узнала об опасности.

– О какой еще опасности? – Бронка удивленно хмурится на него. – При чем здесь вообще Лондон…

Затем Венеца приглушенно восклицает и вылезает из морозилки. В одной руке она держит полиэтиленовый пакет, в который завернуто что-то прямоугольное. Она тут же приседает и рывком раскрывает пакет.