Город, которым мы стали

– Не понимаю, – говорит Женщина в Белом. Она внезапно склоняет голову набок, изображая недоумение. В ее голосе больше нет доброты. – Разве это не ты пыталась ворваться в мою туалетную кабинку? Разве не ты хотела войти и увидеть меня? А ведь я оставила дверь открытой для тебя, о да, но затем ты пнула меня, и дверь захлопнулась. Как грубо. – Ее улыбка внезапно исчезает, сменяясь раздражением. Затем она вздыхает. – Но я все еще не поставила на тебе крест, Бронкс. То предложение, которое я сделала тебе в туалете, все еще в силе. Если станешь сотрудничать со мной, я помогу тебе. Тебе и твоим любимым людям нет необходимости погибать в грядущем столкновении – ну или, по крайней мере, не сразу. Я могу позаботиться о том, чтобы ты, Бронкс, была уничтожена последней. А нужно мне лишь одно: чтобы ты нашла его для меня.

И она указывает на груду фотографий Неизвестного. Сверху лежит та, которая нравится Бронке больше всех. Она все еще прекрасна, несмотря на осквернение.

Глядя на нее, на четкие линии, все еще видные за росчерками маркера, и на вторичность фотографии, создающую ощущение отстраненности, Бронка, несмотря на страх, берет себя в руки. Она помнит тот день, когда нашла оригинал. Эту картину кто-то нарисовал на стене полуразрушенного невысокого здания в Южном Бронксе, рядом с одной из станций четвертого маршрута. На еще одном кирпичном заводе – Бронку, похоже, все время тянет к ним. Но потом, среди разложения и отчаяния, она увидела его. Автопортрет молодого человека, который нарисовал его без помощи рук и красок, находясь за несколько миль от этого места. Город нарисовал картину за этого юношу; вот почему появлялось ощущение, будто зритель смотрит на нее не глазами художника. И теперь Бронка интуитивно понимает, что аватар Нью-Йорка скрывается где-то под городом, в туннелях метро. На картине он спит, и Бронка наконец осознает, что это значит. Что-то действительно пошло не так. Аватар спит неестественным, зачарованным сном, ставшим последней отчаянной мерой, чтобы сохранить силы, пока город справляется с неожиданным потрясением. Поэтому в городе стало так опасно, поэтому по нему разгуливает Женщина в Белом и ей подобные твари. Потому что сил защищаться у него уже почти нет, а те, что остались, стремительно тают.

Но почему? Почему аватар города спит?

Ответ приходит к ней почти болезненно быстро, будто город только и ждал, когда Бронка задаст этот вопрос. Потому что Нью-Йорк слишком разнообразен, чтобы его мог вместить в себя один человек. И потому что, несмотря на это, аватар все же вобрал его в себя целиком, когда город в этом нуждался, – и он сразился с Врагом и одержал победу, ведь иначе города бы уже не было. Но, сделав это, воспользовавшись столь огромной силой, аватар чуть не погиб. Теперь он ждет Бронку и остальных, тех, кому суждено помочь ему. Они должны его исцелить. Без их помощи он не пробудится.

Бронка может сказать об этом Женщине в Белом. Она не знает, что за станция изображена на картине, но она может поделиться тем, что ей известно. Сейчас стены зала Марроу представляют собой распахнутую дверь в иную вселенную – ту, которая самым фундаментальным образом враждебна всему, что представляет собой Бронка (человек, женщина, личность, плоть, материя, трехмерность, дыхание). Она может оказаться там, достаточно лишь шага в любом направлении. Толчка. Даже самого легкого… и одного мгновения, проведенного там, среди чужеродных атомов, пытаясь вдохнуть чужеродный воздух, хватит, чтобы ее разорвало на части. (Да и есть ли там вообще воздух? Может ли он существовать в подобном месте?) Бронка знает все это столь же твердо, как собственное имя, свой род и свою кожу. Враг уже не просто стоит у ворот, он взял ее за горло, и если она хочет выжить, то может сделать лишь одно – сдаться.

Но Бронка знает и кое-что еще: она – воительница.

Не прирожденная. Крис как-то сказал ей, что у нее добрая, кроткая душа, обернутая колючей проволокой, но эти острые колючки появились не по вине Бронки. Мир научил ее быть грубой и яростной, потому что он ненавидит почти все, что она из себя представляет. Бронка не в первый раз оказывается окружена теми, кто хочет вторгнуться на ее территорию, втиснуть ее в более узкие рамки, заразить ее самую суть и оставить после себя лишь стерильные, мертвые руины. И у нее не впервые находятся силы, чтобы дать отпор.

Просто впервые с тех пор, как она стала чертовым Бронксом.

– Нет, – говорит Бронка Женщине в Белом. – Иди к черту.

Женщина вздыхает.