Город, которым мы стали

– Очень жаль. – Она едва заметно дергает рукой. Позади Бронки раздается какой-то звук. Описать его трудно. В целом он похож на да-дум: низкий, похожий на сглатывание, c почти музыкальным двойным эхом, напоминающим что-то электронное. Вот только Бронка уверена: этот звук издает некий организм. Это охотничий клич зверя, у которого нет голоса; существа, которое никогда не знало законов физики вроде тех, что царят в ее мире, – и оно близко. Альтернативщики, эти жалкие подхалимы, хихикают и начинают насмехаться. Бронка догадывается, что они видят приближающуюся тварь – однако Шкет, хорошенько ее рассмотрев, внезапно бледнеет. Потрясенный, он пятится и отводит глаза. Перед этим по направлению его взгляда Бронка успевает понять, что тварь прямо за ней.

И Бронка… начинает смеяться.

Она ничего не может с собой поделать. Отчасти это от нервов. Но в целом – от ярости. Что за люди. Они пришли в ее район, на ее территорию и сорвали отличные работы. Пытались заставить ее принять их омерзительный, посредственный бред. А еще эта белая женщина, которая вовсе не белая и никакая не женщина, пыталась настроить облеченных властью людей против Бронки, требуя, чтобы та сдалась. Так что хренушки, она не отступит.

Женщина в Белом хмурится, услышав смех Бронки.

– Я не знаю, кем ты там себя возомнила, – говорит Бронка, разводя руками. – И не знаю, что ты за тварь. Но и ты не знаешь, кто я такая, раз пытаешься втянуть меня в эту глупую игру.

Женщина прищуривается.

– Ты – Бронкс.

– Да, – говорит Бронка. – А еще я та, кому достались все знания о том, как все работает. – Она уже встает в стойку. – Другие, наверное, еще не разобрались, как это делается, но я знаю.

В зале поднимается ветер, он треплет плакаты, развешанные по коридорам Центра. Бронка этого не замечает. Мир разделился на две части: в первой она видит зал Марроу, где Женщина в Белом чертыхается, когда колеблющиеся фигуры с настенной росписи отшатываются от Бронки – со страхом, как ей кажется. А на второй она видит иной Нью-Йорк. В ином Нью-Йорке тоже есть зал Марроу, но видит она его с другого ракурса. Теперь Бронка огромна, как гора. Ее ноги привинчены к миллиону фундаментов, а руки сделаны из ста миллионов прутьев арматуры. Плоть между ними – это земля, на которой росли и процветали тысячи поколений матерей Бронки, в которую вторглись чужаки, отравили, застроили и много раз перестроили, но она все равно остается живой. И сильной.

А перед ней выеживается маленькое, ничтожное существо. Белое ничто. Оно опасно; это Бронка знает точно. Оно может очень сильно ей навредить – обоим ее воплощениям. Всему. Оно может затащить ее истинную сущность туда, где ее разорвет на кусочки, и Бронка никогда не оправится от этого и не возродится. Оно может уничтожить Бронкс. А без Бронкса погибнет весь Нью-Йорк.

Поэтому Бронка касается земли закованным в сталь носком, легко, как танцовщица. Он приземляется с силой десяти тысяч квартальных вечеринок, орущих сабвуферами машин и барабанных кругов – и от него в стороны расходится волна энергии, которая уничтожает все на своем пути. Точнее, все, что не имеет отношения к Нью-Йорку.

Существа на стенах, окружающие Женщину в Белом и Бронку, внезапно исчезают. Альтернативщики падают на пол, теряют сознание или стонут, потому что сила, которую высвободила Бронка, уничтожила все белые щупальца в Центре. Те, что сидели в Альтернативщиках. Еще Бронка с огорчением замечает, что одно находилось и в туалете, заражало третью кабинку. Вот черт, ведь ей стоило проверить, не осталось ли там что-то. Щупальце проросло в электросеть и ползло вверх по стенам лестничной клетки, попутно стирая детские фрески. Впрочем, теперь с этой заразой покончено.

Они остались лишь вдвоем, лицом к лицу, живой город и потустороннее чудовище, готовые к предстоящей схватке. Случится ли она сегодня? Возможно. Бронка ждет, что будет дальше.

После долгого, напряженного молчания Женщина в Белом выдыхает. Она не пострадала от атаки Бронки, что очень странно. Однако она произносит:

– Я надеялась, что смогу убедить тебя встать на мою сторону. – Женщина говорит негромко. Как будто со смирением, но Бронка знает, что не стоит пытаться оценивать ее слова и действия человеческими мерками. – У нас с тобой так много общего. Мы обе хотим выжить! Нам обеим приходится бороться в одиночку, без союзников; нас не ценят по достоинству, и мы теряемся в тени тех, кто якобы лучше нас. И мы обе решили поступить правильно, вне зависимости от того, чего нам это будет стоить в конце.

Бронка качает головой, не желая больше сочувствовать ей.

– Не я пришла в чужое измерение, чтобы его колонизировать.