Город лестниц

– Они что, дома могут рушить на своем пути? – ахает Шара.

– Ну и как ты предполагаешь, – мрачно спрашивает Мулагеш, – справиться с этими ребятами?

Шара поправляет на носу очки:

– Что у нас с оружием?

– Обычные самострелы плюс пять небольших скорострельных пушек.

Мулагеш складывает большой и указательный пальцы кружочком:

– Ты их заводишь, и они стреляют вот такими кругляшиками, по две штуки в секунду.

– Покрупнее калибром пушек нет?

Мулагеш отрицательно качает головой:

– Нет. Условиями договора на Континенте запрещена передвижная крупнокалиберная артиллерия.

– А эти кругляшики смогут пробить доспехи этих… существ?

– Ну… это же божественные доспехи?

– Но, возможно, Колкан, – рассуждает Шара вслух, – не знает о существовании пороха?

– Очень не хотелось бы ставить этот эксперимент на себе. Я бы предложила отступить. Но эти существа, похоже, очень быстро передвигаются.

– И, даже если мы отступим, воздушные корабли никуда не делись, к сожалению… – замечает Шара.

Мулагеш неверяще смотрит на нее:

– Какие еще воздушные корабли?

– Нет времени объяснять. У нас телеграф работает?

Мулагеш снова качает головой:

– Перестал. Пару минут назад. Вообще все, что от электричества запитано, отключилось.

– Видимо, это все Колкан. Но я не думаю, что мы можем отступить, а еще я не думаю, что мы можем остаться. И предупредить Галадеш тоже не можем… – Шара трет виски.

«Всегда считала, что когда-нибудь придется умереть за родину, но чтоб так…»

Она оглядывается на выдвинутый ящик с глупой детской надеждой: а вдруг там завалялся еще один наконечник черного свинца?

Но вместо этого на глаза ей попадается кожаный мешочек. А в нем, как она прекрасно знает, – десяток с небольшим белых таблеточек.

– Хм… – И Шара вынимает мешочек и заглядывает в него.

– Если у тебя возникли какие-то соображения, – замечает Мулагеш, – мой тебе совет: думай быстрее.

Шара вынимает таблетку и взвешивает ее на ладони:

– Философский камень.

– Наркотик, который ты дала тому парнишке в тюрьме?

– Да. С его помощью можно общаться с Божествами. Но он также повышает эффективность некоторых чудес.

– И что?

«Это самоубийство», – думает Шара.

– Ну так и что? – снова спрашивает Мулагеш.

«А не воспользоваться этим шансом – тоже самоубийство».

И Шара неохотно отвечает:

– Так получилось… что я знаю много чудес. М-да.

* * *

– Значит, так! – выкрикивает Мулагеш. – Всем внимание!

В нескольких кварталах обрушивается еще одно здание, сайпурские солдаты нервно переглядываются, но Мулагеш невозмутимо продолжает:

– С самого детства каждый из вас мечтал вырасти и стать как кадж, правильно? Вы хотели сражаться в этих битвах, побеждать, как он, покрыть себя бессмертной славой? Так вот, напомню вам, мальчики и девочки, об одном историческом событии!

На берегу Солды что-то взрывается, и в небо между двумя белыми небоскребами выстреливает огненный шар двадцати футов в диаметре.

– Помните, почему Ночь Красных Песков назвали Ночью Красных Песков? Потому что кадж привел свою жалкую армию из сотни с небольшим освобожденных рабов в пустыню Хадеш, и там они встретились лицом к лицу не только с Божеством Вуртьей, но с пятью тысячами – слыхали, тысячами! – закованных в броню воинов Континента. Воинов, очень похожих на этих.

И она показывает на улицу, по которой шествуют серебряные фигуры и полосуют мечами людей, повозки, машины и здания – словом, все, что встречают на своем пути.

– Континентцы в десять раз превосходили их числом, армии стояли на равнине, и у наших предков не было ровно никакого стратегического преимущества! Любой вменяемый стратег сказал бы: все, им конец! Проклятие – даже я бы сказала: все, конец! Но они – победили! Потому что кадж прицелился из своей пушки с особым зарядом – и выстрелил Вуртье прямо в лобешник!

И Мулагеш для пущей иллюстративности стучит себе по лбу.

– В тот же момент Вуртья умерла, и доспехи континентцев – такие толстые, тяжелые, непробиваемые и в то же время чудесно легкие – вдруг налились обычной тяжестью! И их армию просто придавило весом собственной брони! Эти испуганные солдаты оказались совершенно беспомощны без поддержки своего Божества и глупо копошились под тяжестью сотен фунтов кованой стали! И армия каджа, эта толпа оборванных рабов и крестьян, которых всю жизнь били и унижали эти солдаты, прошла сквозь них, как нож через масло, и перебила их ножами, камнями и, мать твою, садовыми инструментами!

Один из кранов над мостом через Солду начинает качаться вперед и назад, как метроном, а потом падает в ледяную воду. Над городом кружатся верещащие стаи бурых скворцов.

– За ночь они перебили пять тысяч солдат! Они их растоптали, как давильщик виноградные грозди! Кровь текла рекой им по щиколотку! Вот почему, мальчики и девочки, ту ночь назвали Ночью Красных Песков!

Шара стоит посреди двора, пересчитывает пилюли и прикидывает нужную дозировку. «А вдруг я сойду с ума? А если Колкан ворвется мне в разум и растерзает меня? Или я просто рухну наземь мертвая, а мои люди умрут следом? А может, ничего страшного не случится, и я почувствую себя словно бы чая перепила?»