Читаем Город мастеров, или Сказка о двух горбунах полностью

Н а м е с т н и к. Вытащи меня, и я дам тебе эту печать на три дня. Подумай: целых три дня ты будешь править своим городом! За это время можно иного успеть.

К а р а к о л ь. Да, немало... А не обманываете ли вы Меня, господин Бистеколь? Печать-то в самом деле при вас?

Н а м е с т н и к. Она всегда при мне. Ну! Спускай веревку!

К а р а к о л ь. Пожалуй. Только на первый раз я спущу вам не веревку, а веревочку. Печать-то она выдержит, а вот вашу милость вряд ли.

Н а м е с т н и к. А если ты возьмешь мою печать, а меня оставишь в яме?

К а р а к о л ь. Не верите? Ну что ж, живите себе в этой берлога, пока живется. Мне-то что?

Н а м е с т н и к. Спускай веревку!

К а р а к о л ь. Веревочку!.. А ты, Клик-Кляк, сиди смирно. Мой лев шутить не любит.

Клик-Кляк замирает на месте. Лев возле него на страже.

Привязали?

Наместник. Тяни!

К а р а к о л ь (вытягивает перстень и рассматривает его). Верно, перстень с печатью. На печати - змея.

Н а м е с т н и к. Это не змея, а трехглавый дракон с тремя коронами. фамильный герб наместника

К а р а к о л ь. А, все равно, одна порода - что змея, что дракон, что наместник! Ну, если дело идет без обмана, опускаю вам веревку потолще. (Тянет с трудом.) Ох, и тяжеленьки же вы, ваша милость!

Из ямы показывается голова медведя.

Вот тебе и на! Это в самом деле ты, бурый! Зачем же ты вы давал себя за хранителя печати? Ну, пойдем, пойдем отсюда!.. Нашему брату лучше держаться подальше от всяких ловушек.

Лев и Медведь скрываются в чаще.

Н а м е с т н и к. Стой, обманщик Ты хочешь одурачить меня? Взял мою печать и уходишь!..

К а р а к о л ь. Да не тревожьтесь вы, сударь! Караколь еще никогда никого не обманывал. Но вас в яме так много, что мне и не разобраться, кто из вас медведь, а кто хранитель печати... Ну, спускаю опять веревку. держитесь! Посмотрим, какой зверь вылезет на этот раз.

Из ямы вылезает н а м е с т ни к. Караколь смотрит на него с удивлением.

Вот вы какой, господин Бистеколь! Недаром у нас с вами схожие имена Мы и сами немножко похожи друг на друга. Только если меня за мой горб прозвали улиткой, то вы - по крайней мере верблюд! Ну, давайте я вам помогу распутать веревку. Она вам больше не нужна.

Н а м е с т н и к. Зато тебе она еще понадобится, Я в этом уверен!..

К а р а к о л ь. Вот и готово, ваша милость. Вы свободны.

Н а м е с т н и к. Спасибо, метельщик. Ты, видно, честный малый... Ну, Мушерон, бери свой рог.

Клик-Кляк звонко трубит.

К а р а к о л ь. Что-то не нравится мне эта музыка... На до уносить ноги! Прощайте, господин Бистеколь!

Н а м е с т н и к. Нет, погоди, погоди, метельщик! Ровно через три дня, час в час, минута в минуту, ты должен явиться на это самое место. Понял?

К а р а к о л ь. Ладно. Приду.

Н а м е с т н и к. Да смотри не потеряй перстень. Ведь то печать самого наместника.

К а р а к о л ь. Уж я-то не потеряю. С тех пор как я стал хранителем печати его светлости, я только о ней и думаю.

На м е с т н к. Что же ты собираешься с ней делать?

К а р а к о л ь. Увидите, господин Бистеколь.

Н а м е с т н и к. Посмотрим, Караколь.

На поляну выбегают егеря, латники, Большой Гильом и Мушерон Старший.

Б о л ь ш о й Г и л ь о м. Ваша светлость, мы не знали, что и думать!

К а р а к о л ь. Так вот оно что!.. Ваша светлость!..

Н а м е с т н и к. Думать не о чем, Гильом. Хватайте этого человека! Он украл у меня перстень с печатью.

К л и к - К л я к. Украл! Украл!

Стража хватает Караколя.

К а р а к о л ь. Вы оба лжете!..

Н а м е с т н и к. Бургомистр Мушерон, кто по вашим городским законам судит людей, совершивших крюку, и как их за это наказывают?

М у ш е р о н С т а р ш и й. Ваша светлость, воров судит у нас совет старшин. За первую кражу вора лишают левой руки и приговаривают к изгнанию из города...

К а р а к о л ь. Ах, мне следует отрубить обе руки!

Н а м е с т н и к. Вот как?

К а р а к о л ь. Да, обе! Эти руки вытащяли из ямы такую ядовитую гадину

Б о л ь ш о й Г и л ь о м. Ваша светлость, не прикажете ли вы повесить его сейчас же на этом дереве?

Н а м е с т н и к. Нет, Гильом! Пусть всё будет по законам и обычаям славного Вольного Города Мастеров. Бургомистр Мушерон! Вы видите мое кольцо у него на пальце? Господин Мушерон Младший! Гильом! Егеря! Солдаты! Все видите? Хорошо. Завтра же он предстанет перед судом старшин.

К а р а к о л ь. Так тебе и надо, Караколь! Ловко тебя поймали в западню...

Занавес

Просцениум

С одной стороны выходят лев, медведь и заяц. С другой появляется у л и т к а.

Л е в. Медведь! Ты умеешь говорить?

М е д в е д ь. Говорить? Да вот с тобой, зайцем и улиткой разговариваю. А поймут ли меня люди - не знаю. Я их не всегда понимаю.

З а я ц. Я тоже.

Л е в. Как же быть? Сейчас я завидую пятилетнему ребенку, который может рассказать словами обо всем, что видел. Ею тоненький голосок, его детский лепет услышат в поймут, а мое львиное рычание, твой медвежий ров, самый отчаянный, самый жалобный крик зайца - всё это для них только лесной шум и ничего больше. Уж лучше молчать как рыба, как улитка: Улитка Говорить можно не только словами.

М е д в е д ь. А как же?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза