Город на янтарном берегу

Солнышку дали коней золотых,

чтоб легко ему было

За день успеть всё небо объехать

и запыленных

Жарких коней своих выкупать в море.

Море же Антримпс

Взял во владычество. Вечером Антримпс солнце

встречает

И перевозит его через море в ладье золоченой…

Вчерашний день прошел, за ним прошла ночь, а новый день обещал только неизвестное. Впрочем, когда было иначе?

Вадим прислал эсэмэску еще днем, что приедет в Ригу утренним поездом. Состав прибывал около десяти, поэтому Даниил скинул сообщение, что ждет помощника в офисе. Куда и пришел в восемь утра, зачем – непонятно.

Вышедшая на работу к девяти Айна очень удивилась, застав шефа в такую рань.

– Что-то случилось? – поинтересовалась она. – Я могу чем-то помочь?

– Айна, я понимаю, что ты не секретарь, но свари мне кофе, пожалуйста. – Сам Даниил к кофеварке не сунулся, просто о ней забыл, а Айна вот пришла – вспомнил.

– Мне не жалко сделать это для вас.

Она была хорошая, эта латышская девушка; когда Даниил нанимал эту семейную пару – ее и Мариса, – то взял их в основном за то, что они оба умели мыслить нестандартно, а не из-за впечатляющего резюме (которого не было) или обширного опыта (которого тоже не наблюдалось). Даниил занимался бизнесом не так долго, но уже успел понять, что предпочитает воспитывать работников под себя. Удобно во всех смыслах, и семейная атмосфера в творческом коллективе гораздо приятнее отношений «от звонка до звонка».

– Чем-то помочь? – спросила Айна, внося в мастерскую огромную чашку дымящегося кофе. Запахло сразу на весь офис, и Даниил сглотнул слюну. Он как-то забыл позавтракать сегодня утром, собираясь на работу, и думал только об Уткине и о Белозерском. Бутерброды не прошли фейсконтроль.

– Нет, спасибо. Ты просто чудо. – Даниил отхлебнул кофе. – Я жду Вадима, как придет, сразу ко мне.

– Labi, – улыбнулась Айна.

Она была хорошая, добрая и очень отзывчивая; найти бы тех, кто разжигает вопрос национальной розни, и дать хорошего пинка. В большинстве своем латыши – весьма неплохой народ, а те, кто лезет в политику, пачкаются по определению, и там можно ожидать чего угодно. Для политики нужно быть изначально с небольшой гнильцой – вот как считал Даниил. Хотя некоторые чиновники не вызывали у него раздражения. Например, нынешний рижский мэр снискал себе популярность не только из-за красивых глаз, семейных ценностей и любви к кошкам, но и из-за льгот пенсионерам и осуществленных реставрационных проектов. Благодаря ему Рига сделалась гораздо красивее, чем была. Не только ему, конечно, однако он принимал деятельное участие.

Катерину Даниил вчера проводил до отеля, распрощался дружеским поцелуем в щеку и посоветовал завтра с утра съездить на пляж – заодно объяснил, как добраться. Катерина оставила ему свой номер, и почему-то Даниилу очень хотелось вот прямо сейчас ей позвонить. Он пил кофе и понимал, какая это несусветная глупость: не годится навязываться девушке, к тому же с характером подобного склада. Ей требуется время. Если уж на то пошло, самому Даниилу требуется время. Хотя бы на то, чтоб проблемы решить.

Но о проблемах ему думать не хотелось, и поэтому он думал о Катерине. Время шло, Айна в предбаннике шелестела бумажками, пришел и заглянул поздороваться Марис, с утра отправлявший заказы на почте, а стрелка часов двигалась ужасающе медленно. Наконец она показала половину десятого. Без четверти. Десять.

От вокзала до офиса идти всего ничего. Где Вадима носит?

Уткин появился в семнадцать минут одиннадцатого. Даниил услышал, как он здоровается с Айной и Марисом, и голос бухгалтерши, передававшей распоряжение Даниила. Вадим постучал в приоткрытую дверь.

– Можно?

– Нужно. – Даниил отставил пустую чашку, которую все это время держал в руках, и велел: – Заходи, закрывай дверь.

Незачем ребятам слышать этот разговор, они тут совершенно ни при чем.

Вадим вошел. Он был невысок, довольно невзрачен лицом и усат; темные волосы уже начали редеть, и Уткин зачесывал их так, чтобы не было видно пролысин. Он поставил дорожную сумку у двери и медленно подошел к столу.

– Садись, – Даниил указал сотруднику на кресло, в котором вчера вольготно посиживал Белозерский. – Короткий у нас будет разговор или долгий, в ногах правды нет. А в чем она, мы сейчас выясним.

Вадим сел. Серебряков не предложил ему ни кофе, ни потанцевать – при виде помощника его внезапно обуяла злость. Может, Вадим ни в чем и не виноват, но по всем законам физиономистики и великого и могучего языка тела выглядит он виноватым: плечи опущены, глаза бегают, пальцы нервно сцеплены и лоб вспотел. Хотя лоб, наверное, от жары: несмотря на утренний час, солнце уже нагрело крышу так, что любо-дорого. Даниил дотянулся до пульта и включил кондиционер.