Город на холме

На следующий день был рейд в Абу Шейну, а потом снова началось стояние на блокпосте. Конечно, не обошлось без зарубежных гостей. За нами в течение всего наряда (восемь часов) наблюдали две седовласые американки в красных бейсболках с надписью CPT. Да, я согласен, что арабы в H2 очень зависят от человеческих качеств стоящих на блокпостах. Иногда ребятам ударяло в голову, что вместе со стволом они получили власть. Чушь полная. Власть над другими начинается в первую очередь с власти над собой. Но там, где две эти пожилые дамы видели жертв произвола, я видел груды тел в Тель Румейде, изнасилованную Хиллари и ее убитого ребенка. Именно так и будет здесь все выглядеть, если армия покинет Хеврон. Я делал свою работу, обыскивал, проверял документы и вещи, если надо, задерживал. Брезгливость и тошнота волнами накатывали на меня. Как на грех, я забыл в казарме дизинфектант. После каждого прикосновения к арабам и их вещам, я скреб руки бензином из канистры в джипе. Земира и Хазанович смотрели на меня странно, а кумушки в бейсболках – осуждающе. Вот ведь расист, даже брезгует прикасаться. Откуда им было знать, что в Меа Шеарим я вел себя так же. Мальчишкой я плакал по ночам, тоскуя о маме, об ее прикосновениях и навсегда возненавидел прикосновения чужих, особенно мужчин. У других были старшие сестры, а у меня даже этого не было. Где-то лет с тринадцати я стал жестко ставить на место тех, кто позволял себе нарушать мое пространство, не делая различий между сверстниками, учителями и парнями постарше. В государственной школе за такие выходки меня бы заклеймили агрессивным и антисоциальным, но в нашем курятнике я, как сын начальника, был на особом положении. Так было, пока отец не решил, что я его позорю. Тут-то мне все всё и припомнили. Но я не жалел ни о чем. Лучше ходить в синяках, чем быть, как Нотэ, порогом, на который все наступают. Интересно, как они там справляются?

Одна из христианских миротворцев подошла к Земире и о чем-то его спросила по-английски. Он улыбнулся и ответил на иврите.

- Можете не тратить время, леди. Он по-английски не понимает.

- А ты боишься, что я открою ему глаза на то, что такое расизм?

- Про расизм я все понял. Где бы евреи ни жили, мы всем мешаем. Если вы не прекратите отвлекать моих людей от работы, то будете арестованы.

- Тебе так нравится власть, да?

Дура! Зачем мне власть? На миг вспыхнул передо мной другой Хеврон, другая реальность, где власть не будет нужна. Магазины и кафе, как на улице Алленби. Малка никуда не пропала и спускается ко мне на своих шпильках по этим каменным террасам. И наши дети растут здесь счастливые, потому что им некого ненавидеть. У меня никогда не будет этой мечты. Все, что я могу, - это помочь Ури и Хиллари Страг защитить их мечту.

- Я надеюсь, мы с вами друг друга поняли.

Если бы вежливость убивала.

За все время моего пребывания на хевронских блокпостах, я ни разу не нарушил инструкций в отношении арабов, вел себя так безупречно, что никакая правозащитная организация не нашла бы повода ко мне придраться. Зато международные наблюдатели запомнили весну 2005-го очень надолго. За три недели моими стараниями были арестованы пятнадцать человек, а одну особо ретивую немку вообще выдворили из Хеврона. Есть тысяча и один способ мурыжить человека на блокпосте и час, и два, не нарушив при этом ни одной инструкции и не сказав ни одного резкого слова. С этой целью я выучил по-английски две фразы: “Это делается ради вашей безопасности” и “Вы проследуете через блокпост, когда отпадет оперативная необходимость в вашем задержании”. Я нес эту чушь серьезным тоном и с абсолютно непроницаемым лицом. Международные активисты реагировали по-разному – от полного ступора до полного исступления. Все они были абсолютно уверены, что ЦАХАЛ - это свора тупиц и садистов, главным занятием которой являются издевательства над мирным населением. Именно эту версию они тиражировали по всему миру, именно в таком ключе им было приятно думать о себе и о своей деятельности. Во всяком случае сдержанный, корректный капрал Стамблер с хорошим английским языком портил им всю эту красивую картину. И, не скрою, ловил кайф. Скоро на мои бенефисы стали собираться зрители – не занятые на блокпостах и в патрулях солдаты и местные евреи. Как поселенцы узнали о моих маленьких развлечениях, я так и не понял, но на таком маленьком пятачке, как H2, все всё рано или поздно узнают. В первый раз я обнаружил аудиторию однажды утром, когда на блокпост пришла группа арабских школьниц в сопровождении девушки скандинавского типа и тощего парня неопределенной национальности с трехдневной щетиной. У нас заняло пять минут проверить все рюкзаки и школьные удостоверения, и мы пропустили девочек дальше, но они топтались по ту сторону блокпоста в ожидании своего эскорта. Я мельком взглянул на документы и отдал обладателям со словами:

- Я вынужден вас задержать.

- На каком основании?

- Ради вашей безопасности.

- Какая чушь! – возмутился парень.

- Вы проследуете, когда отпадет оперативная необходимость в вашем задержании.