Город на крови

Бомба, разорвавшая рельс под бронепоездом, обездвижила его ненадолго. Ремонтники засыпали воронку, прикрыли её тремя шпалами, затем скобами закрепили сверху вместо куска рельса дубовый брус. По сигналу техника–лейтенанта Шубина машинист на медленной скорости перетащил бронепоезд через повреждённый участок на несколько сот метров к востоку.

И снова с короткими промежутками начались авианалёты. В течение шести часов зенитчики сбили ещё два самолёта, однако около трети команды бронепоезда было за это время выведено из строя, а половина орудий и пулемётов разбиты.

Около часа дня с самолёта, который лично сбил из ДШК командир 4-й бронеплощадки младший лейтенант Куплевахский, выпрыгнул с парашютом пилот. Ветер начал сносить парашютиста в сторону бронепоезда и по приказу комиссара Горкушенко несколько бойцов бросились к тому месту, куда лётчик доложен был приземлиться.

Весь бронепоезд слышал гневную ругань фашиста, который в воздухе принялся стрелять из пистолета в подбегавших бойцов. Одному он попал в руку, за что, несмотря на крики комиссара, был сильно избит прикладами винтовок.

Когда пленного вели вдоль бронепоезда к находившейся в паровозном блоке командирской рубке, немец продолжал ругаться, оглядывая советских бойцов ненавидящим взглядом. Ох, как захотелось Ивану выстрелить в него из своей дурацкой японской винтовки! Его остановила лишь мысль о том, что за это полагается штрафбат, где никакого танка он не получит.

В два часа дня, отразив восемь авианалётов, расстреляв почти весь боезапас, бронепоезд вернулся на станцию Мармыжи. Там лейтенант Уваров не без сожаления передал Ивану сообщение от старшего лейтенанта Орлова о том, что тот должен прибыть на площадь у вокзала, где его ждёт представитель 14-й танковой бригады.

–Жаль отдавать такого бойца! – сказал напоследок Уваров. – Может, хочешь перевестись на наш бронепоезд насовсем?

Но Иван в ответ лишь покачал головой и, отдав честь, поспешил на станционную площадь. «Хорошие ребята, но воевать я там не буду, – подумал Иван, припоминая, как хотя и избитым, но живым провели недавно мимо него злобного врага. – В танке с этим легче. Танкистам брать фашистов плен некогда. Им их давить надо!»

Он прошёл через железнодорожные пути мимо искорёженных бомбовыми взрывами бронепоездов «За Родину» и «Смерть фашизму», и вышел на площадь, где сразу же наткнулся на техника–лейтенанта Вакуленко.

–А, это ты, боец! – сказал Вакуленко таким тоном, словно расстался с Иваном пять минут назад. – Вовремя ты – скоро выдвигаемся. Вон четыре наших танка на краю площади. Три «Валентайна» и БТ-7. Я бы тебе предложил даже «КВ» или Т-34, но в бригаде их нет. Так что, ты, как молодой боец, назначен механиком–водителем «бетэшки». Броня её, конечно, слабовата, но зато бегает, как молодая.

Ирония техника–лейтенанта не трогала Ивана. Все его мысли были теперь лишь о том, как он скоро будет воевать по-настоящему – наблюдая в смотровое окошко механика–водителя, как гибнут враги от огня и гусениц его танка.

БТ-7 – «быстроходный танк», произвёл на Ивана хорошее впечатление. Эта машина была больше и красивее, чем БТ–5, на котором он ездил во время службы в армии, и в отличие от «пятёрки» корпус имела не клёпаный, а сварной. Кое в чём БТ-7 отличался в лучшую сторону и от британского танка МК–3 «Валентайн». Броня МК–3 была, конечно, мощнее, но орудие «англичанин» имел 40–миллиметровое, в отличие от 46–миллиметрового орудия БТ-7. Но главное, чем «семёрка» понравился Ивану – большим боекомплектом. 72 орудийных снаряда и 2700 патронов к 7,62-мм пулемёту, нёсли в себе множество фашистских смертей.

Что касается экипажа, Иван просто принял к сведению, что теперь в его жизни появился командир танка – широколицый украинец сержант Олиференко, а также заряжающий рядовой Степанков, родом из Калуги. Командир и заряжающий были старше Ивана – им было за тридцать, они с прошлого года воевали вместе, а недавно потеряли механика–водителя, когда их предыдущий танк был подбит. Новые товарищи вели себя с Иваном несколько свысока. Но ему было всё равно.

После прорыва обороны 15-й дивизии 13-й армии, наступавшая на юго-запад в направлении станции Мармыжи 9-я немецкая танковая дивизия с её 144 танками создала угрозу окружения частей 40-й армии, находящихся на передовой. Поэтому не могло быть и речи о том, чтобы советская 14-я танковая бригада двигалась к позиции 121-й стрелковой дивизии. Вместо этого, командующий 40-й армией Парсегов приказал по радиосвязи комбригу–14 полковнику Семенникову до вечера задержать продвижение танков противника с северо-запада.

В 14-й бригаде имелось только 38 танков – 20 «Валентайнов, 16 БТ-7 и 2 БТ–5, поэтому лобовой удар по 9-я немецкой танковой дивизии был бесполезен, даже несмотря на то, что теперь танки противника наступали расходящимися группами, расстояние между которыми было более 5 километров. Единственным шансом остановить их было нанесение двух ударов из засад по флангам танковой дивизии.