Город на крови

Затем колонна снова тронулась. Проезжая мимо места взрыва, полковник Семенников всё-таки заставил себя туда посмотреть. В пяти метрах от обочины рядом с изломанной повозкой лежало тело мёртвой лошади с разорванным брюхом. Погибших людей у повозки не было, очевидно их забрали санитары или похоронщики.

–Бригада, подготовиться к переходу через мост! – приказал полковник глухим голосом, и чтобы привести свои чувства в порядок принялся любоваться прекрасной гладью реки, неширокой, но в полной мере собравшей своей поверхностью все отблески расчерченного закатными лучами вечернего неба.

Глава 12. Командовать в реальном бою

Рано утром 29 июня в штаб 40-й армии, расположенный в селе Ефросимовка – в 52 км к востоку от линии фронта, командарму Парсегову был прислан пакет от командира 14-й танковой бригады, в котором содержались захваченные этой ночью штабные документы немецкого 86-го сапёрного батальона. Сведения были очень ценные, и чтобы командарм не сомневался в их достоверности, полковник Семенников приложил к документам отчёт об обстоятельствах их захвата.

В отчёте сообщалось, что мобильный отряд из 10 разведчиков моторизованного стрелково–пулемётного батальона 14-й бригады во главе с младшим политруком Сахно, скрытно продвигаясь на БТ–5 в стороне от дороги, в середине ночи, в районе Среднего Расховца наткнулся на палаточный лагерь немецких сапёров. Боевое охранение было перебито ножами, затем отряд на своём скоростном танке подъехал прямо к дому, где находился штаб батальона. Уничтожив караул автоматным огнём, разведчики ворвались в здание. В течение пяти минут они нашли помещение оперативного отдела и собрали там все документы и карты, затем младший политрук Сахно дал приказ отходить. Отряд смог вырваться из лагеря без потерь, благодаря охватившей немцев панике. Более того, бойцы Ермакова прихватили с собой штабную легковую машину и два мотоцикла. Но на этом история не закончилась. При движении отряда к реке Кшень, он столкнулся на опушке леса с возвращавшейся со стороны мостового перехода разведгруппой противника из 15 человек. Семеро фашистов были застрелены в упор, остальные бежали в лес.

Согласно добытым разведчиками документам, на 29 июня сапёрному батальону была поставлена задача быть в готовности наводить мосты через реку Кшень. То есть немецкое командование рассчитывало, что уже на второй день наступавшим войскам удасться пройти до 35 км. Такое продвижение было возможно, только если на участке прорыва вводились всё новые и новые танковые части. Исходя из этого, полковник Семенников указал на необходимость переброски в помощь 121-й, 160-й и 212-й дивизиям резервов находившихся южнее ещё двух дивизий 40-й армии – 45-й и 62-й, не подвергшихся 28 июля сильному удару.

Однако Парсегов не принял совет командира 14-й танковой бригады, так как не хотел ослаблять фронт и на южном участке. Он был уверен, что у реки Кшень и так удастся задержать противника на три–четыре дня. Этого срока было достаточно, чтобы к 40-й армии подошли подкрепления, которые, наверняка, уже посланы Генеральным штабом. Кроме того, сам Брянский фронт располагал четырьмя танковыми корпусами – 1-м, 4-м, 17-м и 24 и четырьмя отдельными фронтовыми танковыми бригадами – 14-й, 170-й, 115-й, 116-й. Поэтому, несмотря на неблагоприятно складывающуюся обстановку на учаске 40-й армии, Парсегов в разговорах со своими подчинёнными продолжал выражать уверенность в том, что немцы при прорыве скоро исчерпают свои силы.

Генерал-лейтенант артиллерии Парсегов знал, что о каждом его действии Верховному главнокомандующему немедленно становится известно от присутствовавших в штабе Брянского фронта начальника Главного автобронетанкового управления Красной Армии генерал-лейтенанта Федоренко и члена Военного совета ВВС РККА армейского комиссара 2-го ранга Степанова. Из генерального штаба Парсегов был немедленно уведомлен о телефонограмме генерал-лейтенанта Голикова, направленной 28 июня на имя Сталина, в которой Голиков утверждал, что не может добиться от командующего 40-й армией эффективной координации действий обороняющихся частей. Якобы, дивизии 40-й были предоставлены сами себе и никакого общего плана не придерживались. Но несмотря на это Парсегов был уверен, что Сталин по-прежнему ему благоволит.