Город на крови

Когда гость ушёл, Эльза и её мать долго ещё сидели за столом, думая каждая о своём. Потом Софья Павловна сказала Эльзе, что, видимо, ей, а также родителям Исы и Ивана нужно начать собираться в эвакуацию.

–Я завтра же зайду и к тем, и к тем, – сказала Софья Павловна. – Отец Исы – инвалид, мать – корректор в газете, родители Ивана – школьные учителя. Для этих категорий граждан эвакуация разрешена. Ну а мне, тем более.

Тут по лицу Софьи Павловна потекли слёзы, и она, махнув дочери рукой, быстро ушла в свою комнату.

Через час, когда, наконец, вернулся, Сева, мать так и не вышла из комнаты, поэтому Эльза сама кормила брата ужином. А он, злой и решительный, клял фашистских палачей и уверял, что они скоро с лихвой заплатят на все свои злодейства.

Назавтра город погрузился в траур. На каждом предприятии, в каждой семье как личную трагедию восприняли убийство фашистами 300 детей в Саду пионеров. Чтобы хоть как-то снизить остроту переживания горожанами этой трагедии, первый секретарь обкома ВКП(б) Никитин, возглавлявший также Воронежский городской комитет обороны, разослал в городские газеты распоряжение: официально никак не упоминать о бомбёжке Сада пионеров. Даже главная воронежская газета «Коммуна» вышла без траурных заголовков. Но люди успокаиваться не хотели, и состоявшиеся 14 июня похороны погибших детей вылились в массовую процессию на проспекте Революции. В ней приняли участие большая часть жителей города. Дорога, по которой везли гробы с погибшими, была усыпана цветами.

Тогда прямо у кладбища по инициативе первого секретаря обкома был проведён общегородской траурный митинг, на котором, кроме него, выступили и другие члены Воронежский городской комитет обороны: заместитель председателя ВГКО Яковлев, председатель облисполкома Васильев, начальник воронежского гарнизона полковник Глатоленков и начальник областного Управления НКВД Голубев.

Глава 2. Торжество фюрера

Когда 14 июня, в начале совещания в Германском Генеральном штабе рейхсминистр авиации Геринг сообщил, что, в соответствие с приказом фюрера, акция устрашения в Воронеже проедена, Гитлер отреагировал в точном соответствии с моментом – на его лице мгновенно возникла наиболее любимая им маска безжалостного божества.

–Вот видите, я делаю для вас, всё что необходимо! – сказал он, обводя участников совещания величественным взглядом. – Теперь наступление победоносных германских войск будет на направлении главного удара подкреплено особенным страхом русских. Со вчерашнего дня они знают, что ко всем, кто не покорится Рейху, смерть будет безжалостна. Она не пощадит даже их детей! Животный ужас сделает русских слабее перед нашими ударами! Главное: акция проведена 13 числа – в мистический для русских день!

По знаку Гитлера, Геринг продолжил:

–Мои асы попали точно в цель! Летчики считают, что на детском мероприятии в парке Воронежа вряд ли кто-то уцелел. Отличился экипаж из первой группы 27-ой бомбардировочной эскадрильи «Бёльке». Хейнкель-111.

–Мой фюрер, три сотни русских детей разорвало в клочья, – добавил начальник службы военной разведки и контрразведки адмирал Канарис. – Но несколько раненых там всё-таки есть.

–Жаль! Война против России должна быть как можно более жёсткой! Это борьба между двумя различными идеологиями и двумя расами, поэтому её необходимо вести с неслыханной доселе жестокостью. Я ведь прав, Кейтель? Ваш приказ войскам от 16 сентября 41-го года о беспощадном уничтожении партизан хорош! Ну–ка!

И генерал-фельдмаршал Кейтель, начальник штаба Верховного командования вермахта, радостно кивнув, процитировал по памяти:

–«Следует иметь в виду, что человеческая жизнь в соответствующих странах в большинстве случаев не имеет никакой цены, и что устрашающего действия на непокорное население можно добиться лишь с помощью исключительно жестоких мер. Искуплением за жизнь каждого немецкого солдата в таких случаях должна служить смертная казнь 50–100 гражданских лиц. Изощрённые способы этих казней должны увеличивать степень устрашающего воздействия».

Наконец, все присутствующие перевели дух. Потому что на лице фюрера появилась скупая улыбка.