Город на Стиксе

С русским языком, на котором говорили местные жите­ли, дело обстояло еще хуже. Интонационные конструкции здесь таковы, что первая часть фразы быстро прожевыва­ется, а конец долго поется-вопрошается. Ударения в сло­вах, мягко говоря, произвольные. Ну и, естественно, ос­новная масса людей не подозревает о существовании слова «класть» — говорит «ложить».

.Мою душераздирающую историю о покорении Горо­да Жанна и Галка знают наизусть. И как я два года зачем-то ходила на службу, где, оказалось, меня никто не ждал. Как как раз в полгода переезжала, стараясь обустроиться и най­ти себе место хотя бы географически. Как в полном отчая­нии появилась на пороге редакции «Городских ведомостей».

И вот уже года полтора Жанна, Галка и я сидим ря­дом: мы с Жанной в отделе новостей, Галка — за стенкой. Пишем на разные темы и занимаемся тем, чем все люди на свете: примерно с одинаковым успехом пытаемся за­нять себя, насытить и устроить свою жизнь.

Пока это выходит плохо.

Родившейся и выросшей в спальном районе Города Жан­не Фрониус (вообще-то она Фролова, псевдоним пришлось взять для выразительности акустического образа) повезло куда больше, чем мне: она училась в Свердловске-Екате­ринбурге, который, как известно, стал столицей Урала толь­ко после Октябрьского переворота, а до того был уездным городом. Так что ей все равно: Город, Свердловск... Ну, а то, что она в очередной раз пытается примерить на себя мой первый ужас от ее малой родины, говорит только о том, что у Жанны опять драма.

Не звонит? — спрашиваю я.

Не звонит.

И вот так всегда.

Своими драмами Жанна ставит нас в тупик. Уж если не звонят ей, длинноногой и белокурой, с неподражаемым чувством юмора и «Тойотой-Королой» в активе, на что рассчитывать нам с Галиной — небелокурым, недлинно­ногим и без «корол»? Правда, у Жанки позиция, выплав­ленная в горниле трехлетнего междоусобного брака с бле­стящим тележурналистом Эдуардом Мытарским, который ради нее бросил жену и детей, ну, а потом, разумеется, бро­сил Жанну — ради смены декораций и юной московской модели.

Брак,—декларирует Жанка, — не должен добавлять новых проблем, брак призван решать старые.

Ну, а старые — это все та же песня о главном: отсутствие денег, квартиры и, конечно, Мытарский. Она просто обяза­на выйти за олигарха. Олигархов здесь нет в помине, но со­лидные люди встречаются. Вот поэтому Жанка в редакции. Вот поэтому пишет не о культуре, как я, и не о медици­не-школе, как Томина, а о проблемах многострадальной городской экономики, которые, разумеется, лучше все­го известны первым лицам флагманов машиностроения, ну и, конечно, банкирам. Возникшим как черт из табакерки банкирам она, последняя комсомолка, доверяет примерно так, как бывшему мужу. С директорами и вовсе беда. Пока предполагаемый герой выплывет на этом флагмане да заво­юет нужный чин, жизнь имеет обыкновение заканчиваться, да и вакантного места жены с ним рядом как-то не наблюда­ется. Остаются некрупные бизнесмены...

Лиза! — внушает она мне. — Конкуренция — огром­ная: каждый год подрастает армия юных и ловких девиц. Но если устройством личной жизни заниматься регуляр­но и грамотно — как обменом квартиры! — то шансы воз­растают резко.

Меньше всего Фрониус пытается убедить в этом нас. Начитавшись психологических книжек для неустроенных женщин, Жанка раззадоривает, раскачивает себя и про­странство, сотрясая его энергией убеждения. Томина на полном серьезе советует ей поступить на сцену.

И зачем тебе эти дядьки с толстыми живота­ми? — в сотый раз наставляет Галя. — Потенции ноль, на­следников тьма.

А при чем тут наследники-то?

Да при том, что хоронить его тебе придется. Про­должительность жизни российского мужика — пятьдесят девять лет, что на двадцать лет меньше, чем европейского. Я вообще сомневаюсь, стоит ли с нашими связываться.

Ну, не связывайся, ищи европейского.

Я не могу, ты же знаешь, Жанетта.

Галя и в самом деле не может. Галя — поздний ребенок, ее родителям под восемьдесят, она прикована к Городу, к этой газете, что ее не только не мучает, но даже как-то ограждает от ярких и мучительных надежд: чего и рыпать­ся, раз система координат неизменна?

«Рыпается» из нас троих одна Фрониус. Мы с Галей рассматриваем подворачивающиеся варианты. Гуманная

Томина, воспитанная исключительно на литературных образцах, где принца велено разглядеть именно в «квази­моде» (и чем страшнее эта «квазимоде», тем лучше), — все варианты подряд. Я — в соответствии с личными тарака­нами в голове (например, мне важна длина ног, а не только правильные ударения) свадебную фату примерю, видимо, не скоро.

Выпускница философского факультета Галина Томина с моей позицией не согласна: тараканы тараканами, а за­кон о переходе количества в качество никто не отменял. И действительно, на пять-шесть ее маргинальных поклон­ников приходится один ликвидный, но до полного взаи­мопонимания дело не доходит: недостаток в количестве, то есть в критической массе.

И сегодня терпение Жанны закончилось.