Город на Стиксе

Все, — сказала она после чая, — пишем письмо, по­тому что дальше так продолжаться не может.

Жан, какие письма, седьмой же час, — начала бы­ло Галя, но, не удостоенная ответом, продолжала следить за моноспектаклем в исполнении Фрониус, которая до­стала чистый лист и начала старательно выводить фразы, проговаривая вслух каждое слово:

Итак. Куда? В небесную канцелярию. Кому? Господу Богу.

Жанка задумалась, посмотрела в окно, словно строчила по заданию ответсека «сто острых строчек» в номер, и со­чинила текст:

«Срочно требуются три мужа товарного вида и воз­раста. Галке — доктор технических наук, мне — нефтя­ной магнат, Лизавете — бизнесмен-петербуржец». — Вы­держав паузу, уточнила: — Свадьбы происходят именно в этом порядке, по старшинству. Галке у нас тридцать один, мне — тридцать, Лизавете — двадцать девять. Все, значит, справедливо. Справедливо?

А стиль почему телеграфный? — обиделась Галя.

Почему, почему. Он так лучше поймет. — И, про­бежав письмо еще раз, удовлетворенно кивнула: — Так лучше. Этих посланий туда знаешь, сколько каждый день уходит? Да просто тонны мегабайт. А связь нарушена, он занят, дел по горло. Изложить важно суть, ну и крикнуть погромче. Понятно?

Где кричать будем? — оживилась я. — Не на площади?

На площади — оно, конечно, лучше, — снова сосре­доточилась Фрониус. — Но. рядом с офисом. Нет, это вряд ли. Да хоть бы вот — на набережной. А?

На набережной?!. Ты это серьезно? — Я представила изуродованно-запущенную, всю в пивных точках и следах конной милиции набережную, где всегда толпы народа, и идея мне не понравилась.

Ну, а где же еще? Вы все не понимаете. Вам лень. А жизнь проходит. Да, жизнь прошла, как тетка в магазин.

Ну, не прошла еще, — затрепетала Галка.

Пока. Но надо успевать. Нет — не хотите, не кричи­те. Я одна.

Ты что, серьезно?

Я серьезно. И если вы незнакомы с бестселлерами па- рапсихологической мысли, то вам повезло, что у вас есть я. И первый ее постулат гласит, что цель должна быть прого­ворена многократно, публично.

А можно без публики?

Без публики нельзя. Потому что когда вы кричите это на людях, вы испытываете стресс, сознание частично отключается, и тогда ваша цель-утверждение записывает­ся там, где нужно — в подсознании. И оно запускает про­грамму реализации. Как же вы мне надоели-то!

После развода с Мытарским, которого бедной Жанне пришлось отдирать от себя вместе с кожей и мясом, она раза три посетила семинар «Женские раны» — не прогора­ющее предприятие, — обзавелась там кучей знаний, что­бы использовать налево и направо.

Самое удивительное, что все Жанкины пассы работают, то есть желания, в общем, сбываются (к примеру, «Тойота», кредит за которую на две трети был погашен чудом, то есть взаимозачетом в виде написанных рукой Фрониус реклам­ных статей). Все, кроме одного — про солидного мужа.

Блокируется завышенной значимостью, — объясни­ла она и, чтобы разблокировать ситуацию, решила под­ключить и нас: — Значит, публика — это условие первое. Есть и второе: количество (Галка права). И мы должны создать поток из женихов, который вместе с тоннами пе­ска нам вынесет алмазы.

Пламенная Жанкина речь была прервана шумным по­явлением Михаэля Гаврикова, кстати сказать, единствен­ного на сегодняшний день жениха нашего, в основном мужского, редакционного коллектива. Женихом, к свое­му «полтиннику» малость помятый Гавриков являлся де- юре по причине расторгнутых в прежние годы то ли пяти, то ли шести браков. Де-факто же дома его ждала тридца­тилетняя бухгалтерша Татьяна, о которой он всем расска­зывал и к которой никогда не спешил.

Сигарет не найдется? — спросил Михаэль и, со вздо­хом отказавшись от Жанкиных «Вог», поковылял в свой отдел криминальных расследований, где за распахнутой дверью на пару секунд обнаружилась едва ли не вся муж­ская часть «Городских новостей».

Вот так-то, дорогие девушки, вот так-то. Мы не спешим домой по причине отсутствия там мужей. Они — по причине наличия в этих домах жен. Такое вот редчайшее единодушие.

Проводив спину Гаврикова скорбным взглядом, Жанка подвела итог затянувшегося пятничного вечера:

Значит, так: в три, в воскресенье. Сбор возле галереи.

И чтобы мы с Томиной не вздумали развести прения

на эту тему, в два счета собралась и, уже исчезая, засверли­ла меня своими мастерски накрашенными очами:

— Нет, Лиз, я все-таки не понимаю: ну, ты-то что за­была в этом Городе?!

***