Город отголосков. Новая история Рима, его пап и жителей

Западная империя падет, но римский престол устоит, несмотря на стойкость языческих традиций и на клевету, возводимую на христианскую церковь. Вставая во весь рост на окровавленной брусчатке, среди развалин, сильные и настойчивые епископы Рима один за другим утверждали себя в роли защитников города и опекунов для христиан всего мира. По примеру первых мучеников, превозмогавших телесную слабость и саму смерть, епископы Рима формировались как светская власть дрогнувшего города. В ответ на осуждение язычниками христиан в бедствиях Рима Лев I (440–461 гг.) бесстрашно указал на других виновников. Став епископом в 440 году, он оставался им на протяжении грабежей Гейзериха и после них. По его словам, христианская Церковь послужила выходом из этих несчастий, а не их причиной. Подобно ряду современных ученых, он полагал, что жестокость варваров была лишь обостренным проявлением гнили, заведшейся гораздо раньше. Обращаясь к императору Восточной империи Маркиану (450–457 гг.), Лев доказывал, что Бог защитил бы город, будь еретики прошлого более дисциплинированными [33]. Этот довод нельзя было, естественно, ни доказать, ни опровергнуть, тем не менее он указывал на силу Льва. Эта глубокая уверенность в ключевой роли Церкви и ее епископа в Риме обеспечит их совместное выживание и расцвет в столь бурные времена.

Внушительный тосканец, человек твердый и властный, Лев пользовался известностью и уважением и вдали от Рима. К моменту появления Гейзериха у ворот города он уже был епископом Рима. Он, а не император, поедет торговаться с врагом от имени горожан. Лев был хитроумен, он знал, что вандалы приплыли из самого Карфагена не для того, чтобы уплыть с пустыми руками. Войско Гейзериха жаждало добычи – если бы ему отказали в возможности пограбить, оно бы взбунтовалось и принялось убивать. Наступая на Рим, вандалы уже разрушили акведуки, снабжавшие горожан бесценной влагой. Встретившись с Гейзерихом с глазу на глаз за городскими воротами, Лев был исполнен желания заключить сделку. По сведениям историка V века Проспера Аквитанского, Лев потребовал от Гейзериха воздержаться от «огня, убийств и мучительства» [34]. В обмен на это епископ заверил его, что мало кто в пределах Рима станет обороняться. Переговорщики пожали друг другу руки, и началась двухнедельная регулярная осада. Пролилась кровь, Гейзерих захватил заложников. Показательно, что угнанные вандалами римляне оказались членами императорской семьи и их окружения, впавшими в немилость. Среди несчастных, увезенных в Карфаген, были Евдоксия, Евдокия и Пласидия, жена и дочери недавно убитого императора Валентиниана III [35].

При этом обошлось без резни и без страшных разрушений. Лев сберег главные христианские сооружения города, в которых прятались испуганные римляне. Пусть переговоры Льва и не привели к полному успеху, они все же оказались достаточно успешными, чтобы он прослыл защитником Рима, в то время как вокруг растаскивались последние остатки империи. Этим не исчерпывалась роль Льва как влиятельного посредника ради блага государства и народа Рима. Накануне его избрания епископом в 440 году император Валентиниан III отправил его в Галлию в качестве миротворца в яростном конфликте злополучного полководца Аэция и главного магистрата области Альбина [36]. Как пишет Проспер Аквитанский, Лев «восстановил дружбу» между недавними врагами. Еще больше впечатляет то, как в 452 году Лев осадил самого гунна Аттилу (434–453 гг.) [37]. По отзывам современников, тот был низкорослым, коренастым и гневливым человеком с приплюснутым носом на свирепой физиономии; он готовил поход на Рим, чтобы потребовать себе руку старшей сестры Валентиниана, Гонории. К тому времени той было уже за тридцать и ее личная жизнь оставляла желать лучшего. Валентиниан собирался выдать ее за уважаемого сенатора Басса Геркулана, которого сама она отвергала, в наказание за интимную связь с управляющим ее имения [38]. В отчаянии Гонория попросила о помощи Аттилу, прислав ему свое кольцо и пообещав половину Западной Римской империи. Для правителя гуннов оба предложения были неотразимы. Теперь он направлялся в Рим, чтобы потребовать отдать Гонорию ему в жены.