Город отголосков. Новая история Рима, его пап и жителей

В повседневной жизни старый ритм и характер Рима кое в чем сохранились, несмотря на перемены в религии и политический разброд, начавшиеся при правлении Константина. Жители города, числом примерно 800 тысяч, толкались на улицах у подножия Капитолийского холма, ведущих к тамошним рынкам и к рынкам у портика Октавии и у театра Марцелла [25]. Там они собирались у прилавков со свежей рыбой, зеленой капустой и редиской, привезенных из сельской местности или с городских ферм. На форуме ораторы старались перекрыть своим криком шум толпы. Публика в Большом цирке с замиранием сердца наблюдала за гонками колесниц, на древних трибунах Колизея теснились римляне, любовавшиеся дикими зверями и борцами. К середине IV века количество дней года, отданных под зрелищные игры, более чем удвоилось и достигло 177 [26]. Ludi plebeii, ludi ceriales, ludi saeculares: игры для плебса, игры вместо хлеба, игры для самого Рима. Люди наслаждались зрелищем мчащихся по беговым дорожкам лисиц с подожженными хвостами и слушали хоровое пение переодетых в сатиров мужчин с лошадиными ушами.

В непрекращающемся распространении традиционных игр видна сложная реальность Рима после Константина. Этот император даровал христианам престиж и законную защиту, но не сделал Рим христианским городом. В базиликах по всему городу теперь курили фимиам единому христианскому Богу, поклонение христианским мученикам все шире охватывало улицы Рима и запечатлевалось в его традициях. Однако в религии города не случилось резкого водораздела – старые и новые верования, римские и чужестранные, единобожие и многобожие продолжали сосуществовать. Языческие памятники стояли на прежних местах, пусть и утратили былую популярность. Храмы языческих богов восстанавливались и приводились в порядок. В 394 году был обновлен храм Весты [27]. Вдоль Священной дороги, связывавшей самые святые места древней языческой религии, вырастали новые языческие статуи. Другие места поклонения оказались поглощены новыми христианскими постройками. Базилика Святого Климента была построена поверх святилища Митры, откуда рукой подать до общежития гладиаторов Колизея. Ирландский доминиканец и археолог преподобный Джозеф Маллули был поражен, когда раскопал в 1867 году эти древние помещения [28]. Но римлянин V века не разделил бы его изумление. Такое смешение религиозной архитектуры представляло собой обычное явление для города, продолжавшего молиться в разные стороны, несмотря на то что в нем открывали двери все больше новых христианских базилик.

Медлительность обращения Рима в христианскую веру и слабость Западной империи угрожали будущности Римской церкви и ее епископа. В прошлом столетии их вдохновила благосклонность Константина, но теперь власть императора сильно захромала. Более того, в закате Рима стали винить самих христиан. Упорные язычники видели в волнах насилия V века результат поддержки Константином Церкви. Они доказывали, что «многие бедствия обрушились на Римскую империю по вине некоторых христианских императоров» [29]. Императорский уполномоченный Марцеллин писал Августину письма с просьбами о помощи и просил дать ответ на утверждения, что разрушение Рима последовало за забвением им традиционных языческих богов [30]. Епископы прославляли христианских святых в виде статуй из золота и мрамора. Священные останки Петра, Павла, Лаврентия, Агнессы лежали в городской земле. По всему городу им возносили поэтичные молитвы. Но когда Рим подвергался нападениям, его многочисленные святые как будто спали. Христианский Бог ничего не делал для защиты города. Когда его осадил Аларих, префект предпринял отчаянную попытку повернуть ход часов назад, начав с одобрения сената отправления языческих ритуалов на Капитолийском холме [31]. Позднейшие авторы тоже винили подъем христианства в падении Западной империи, хотя и не видели в нем ничего сверхъестественного. В XVIII веке влиятельный историк Эдвард Гиббон осуждал Церковь за размывание римского чувства долга и гражданской доблести [32]. Многие верили, что без того и другого – как и без помощи богов – империя обречена.