Город Победы

– Я должен помириться со своим братом, – ответил царь и махнул слабой непослушной рукой. – Хотя Чандрагири не такое уж и плохое место, – продолжал он почти жалобно, – Радж-Махал там вполне комфортабельный. И все же я должен освободить его. Что до вас, просто должным образом заботьтесь о моей дочери, и, став царем, мой брат Ачьюта будет относиться к вам обоим со всем уважением, которого вы, несомненно, заслуживаете.

Алия направился к царице Тирумале Деви и ее матери Нагале Деви.

– Как старшая царица, – заявил он, – вы должны вмешаться в то, что делает царь. Разве не из-за короны вы хотели, чтобы Тирумаламба вышла замуж за влиятельного человека, более пожилого и авторитетного, чем какой-нибудь неопытный юнец? Разве это не было для вашей семьи путем на трон Биснаги? Так вот же. Пробил ваш час действовать.

Тирумала Деви грустно покачала головой.

– Моя дочь ненавидит меня, – произнесла она. – Она отвернулась и от своей бабушки. Она считает, что во время ее болезни нас не волновало, выживет она или умрет, и что все наше внимание было отдано исключительно сыну. Теперь она не смотрит в нашу сторону. Мы ничего не выиграем, если поможем посадить ее и вас на Львиный трон.

– А это правда? – уточнил Алия, – Про ваше внимание?

– Что за вопрос, – вмешалась Нагала Деви, – естественно, нет. Она всегда была капризным ребенком.

Алия вернулся к слабеющему Кришнадеварайе.

– Вы совершили огромную ошибку с Махамантри Тиммарасу и этой женщиной, Пампой Кампаной, – сказал он, – не совершите же второй колоссальной ошибки до того, как покинете нас.

– Пошлите за моим братом, – велел ему Кришнадеварайя. – Он будет вашим царем.

Это стало последним решением, которое он принял в жизни. Несколько дней спустя он умер. Некогда великий Кришнадеварайя, повелитель всего юга за рекой, чье имя он носил, величайший победитель, когда-либо правивший Городом Победы, при котором Биснага стала процветать больше, чем когда-либо прежде, умер в непередаваемом в своем роде позоре, потеряв честь, и люди остались слепы к его достижениям, словно выколов глаза Пампе Кампане и министру Тиммарасу, он ослепил всю Биснагу.

Шепот донес Пампе Кампане, что его последнее слово было горьким упреком самому себе:

– Ремонстрация.

Часть четвертая. Падение

20

После смерти своего отца царевна Тирумаламба Деви бродила по улицам Биснаги, словно неприкаянная душа, а Улупи Младшая следовала за ней на некотором расстоянии на случай, если понадобится царевне. Ее печаль, точно вуаль, защищала ее от непрошеных взглядов бестактных незнакомцев. На главном базаре Шри Лакшман и его брат Шри Нараян предложили ей фрукты, бобы, семена и рис, но она прошла мимо них, лишь слегка печально качнув головой. На закате на берегу реки она наблюдала, как верующие поклоняются Сурье, богу Солнца, хотя сама утратила всякое желание поклоняться кому-либо из богов. Она чувствовала себя крохотной на фоне холмистого ландшафта с огромными скалами и валунами, пейзаж усиливал в ней ощущение собственной незначительности. Она ощущала себя как комар или муравей. Ее отец умер, не признав ее права, и оскорбил ее мужа, отклонив его кандидатуру без обсуждения. Ее мать и бабушка были исполненными яда ведьмами. Она была одна в этом мире, рядом был лишь пожилой человек, за которым она была замужем, который проводил свои дни, погрязнув в интригах, пытаясь вывести своих союзников на важные позиции до того, как в город прибудет новый царь. У него не было времени на ее горести. Она бродила туда-сюда по кварталам, населенным иностранцами, где можно было найти фарфор, вино и тонкий муслин, по районам знатных семей и по улочкам куртизанок. Только Царский квартал, где она выросла, с его изумрудными бассейнами и архитектурными красотами, не вызывал у нее интереса. Она петляла вокруг оросительных каналов и построек храмового комплекса Йелламмы с лучшими в городе танцовщицами. Мне больше нет места в этом месте, где каждый знает свое место, думала она. Бродя так, потерянно и бесцельно, она оказалась в Манданском матте, и ноги, которые знали, что ей нужно, лучше, чем голова, привели ее к двери Пампы Кампаны.