Город Победы

С восшествием на трон Алии при дворе ожидаемо произошли большие перемены. Тирумаламба Деви теперь стала царицей Биснаги, так что пять сотен жен Ачьюты были освобождены от своих обязанностей и выпущены из своих келий, и Алия, человек по натуре суровый и двуличный, предпочел не заводить никаких жен, кроме своей царицы, что было отступлением от давно установившейся практики, но добавило ему при этом популярности, а если его двуличие и толкало его искать тайных любовниц, нам о них ничего не известно. Тирумалабма Деви, избавившаяся от тени, которую отбрасывали на нее мать и бабушка, печально известные царицы-отравительницы, была также любима народом. Благодаря работе по записыванию стихов Пампы Кампаны ее любили многие, и она намеревалась сделать свое правление таким, при котором будут процветать литературное и архитектурное искусство. Было похоже, что Биснага снова вступает в эпоху своей славы.

(Рассказывают, что неизлечимо больные в час перед смертью внезапно приходят в себя, и их близкие начинают с радостью верить, что, возможно, их ждет чудесное выздоровление; однако затем они снова падают на подушку, бездыханные, мертвые и холодные, как пустыня зимой.)

Пампа Кампана снова перебралась во дворец, на этом настояла Царица Тирумаламба Деви, она также настояла, чтобы Пампа Кампана заняла покои, предназначенные царице Биснаги.

– Мы должны показать всей Биснаге, что любовь побеждает ненависть, – сказала она. – Последнее слово не должно быть за иррациональным гневом, рациональность должна ответить ему, и, да, за ремонстрацией следует мирное соглашение. К тому же я хочу лично продемонстрировать это тебе, потому что я – твой писец и всегда им буду, я буду всегда сидеть у твоих ног, поскольку истинная царица – это ты, есть и всегда будешь.

– Я сделаю так, раз ты этого хочешь, – согласилась Пампа Кампана, – только не надо заботиться о моем комфорте, и я уже давно не ощущаю себя ничьей царицей.

У них было немного работы. Книга заканчивалась сегодняшним днем, а правление Алии только начиналось, так что записывать было особо нечего.

– Я видела во сне будущее, – сообщила Пампа Кампана Тирумаламбе, – но будет неправильно писать о нем раньше, чем оно придет.

Царица взмолилась:

– Хотя бы просто расскажи мне, чтобы я была готова к грядущему, каким бы оно ни было.

Пампа Кампана долго не соглашалась. Наконец она сказала:

– Твой муж, моя дорогая, совершит фатальную ошибку. Ему понадобится много времени, чтобы совершить ее. Иногда будет казаться, что это вовсе не ошибка, но в конце концов она приведет к нашему уничтожению. Ты не сможешь удержать его, не смогу и я, поскольку мир на самом деле устроен так, что люди поступают согласно своей природе, ровно так и произойдет. Твой муж поступит согласно своей природе, ты сама говорила, что он хитрый, подлый, расчетливый и коварный, и это нас погубит. Сейчас мы переживаем момент, предшествующий катастрофе. Наслаждайся им, пока он длится, поскольку он может продлиться двадцать лет, и в течение этих двадцати лет ты будешь царицей величайшей империи, которую когда-либо видел наш мир. Однако глубоко внутри будет совершаться ошибка. Ты будешь уже старой, когда придет конец света, а мне наконец будет позволено умереть.

Тирумаламба закрыла лицо руками.

– Какую жестокую вещь ты мне рассказала, – рыдала она.

Пампа Кампана оставалась суровой, ее глаза были сухи.

– Тебе не следовало просить меня рассказать об этом, – отвечала она.

Наблюдая за разногласиями между Пятью Султанами во время неприятного ужина с Ачьютой Дева Райей, Алия Рама Райя просчитал, что лучший способ защитить северную границу Биснаги – сделать так, чтобы эти разногласия никогда не были устранены. Пока эти пятеро ссорятся между собой, он легко справится с любыми угрозами со стороны Майсура на юге и португальского вице-короля на западном побережье. И он написал всем пятерым с тем, чтобы протянуть руку фальшивой дружбы. “Теперь, когда несчастный Ачьюта не стоит у нас на пути, – писал он, – у нас нет причин для вражды. У каждого из нас есть свое царство, и каждый из нас богаче, чем нужно. Пришло время дружбы. Стабильность ведет к процветанию”.

Когда он рассказал Тирумаламбе о том, что сделал, ее воспоминания о пророчестве Пампы Кампаны были еще свежи, и она заволновалась.

– Ты и правда думаешь так, как говоришь? – спросила она. – Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы в это поверить. Значит, это начало какой-то жуткой комбинации.

– Комбинации – да, – ответил ей муж, – жуткой – нет. Пожалуйста, просто прими это, я не только старше тебя на тридцать лет, я еще и самый мудрый в нашем союзе. Так будь добра, занимайся поэзией, танцами, музыкой, строй храмы, если тебе это нравится, а государственные дела оставь мне.

Это было надменное, оскорбительное и унизительное заявление. Ей ничего не оставалось, как просто сохранять достоинство.

– Будь осторожен, – заявила она ему уходя, – иначе твоя мудрость нас всех уничтожит.