Город призраков

Но там, за Вуалью, родители продолжают выкрикивать мое имя.

Я их вижу, но они не видят меня.

Я их слышу, а они меня нет.

И в этот момент я вдруг окончательно понимаю, что Лара сказала правду – о том, что призраки остаются в Вуали не по своей воле. Они там в ловушке.

Призраки не потому остаются, что хотят остаться.

Они остаются потому, что не могут выбраться.

Папа достает из кармана мобильник, и я с бешено бьющимся сердцем лезу в карман за своим «экстренным» телефоном. Я сжимаю его так, что сводит пальцы. Но без толку: я же понимаю, что он не заработает.

Папа набирает номер, ждет, но мобильник в моей руке не звонит.

Рядом с родителями появляется Финдли, сквозь Вуаль даже его бодрая шотландская скороговорка звучит чуть громче шепота. «Уверен, она не могла уйти далеко…»

Он даже не догадывается, как близок к правде.

– Мы ее найдем… – продолжает Финдли.

Я в отчаянии поворачиваюсь к Джейкобу.

– Ты должен привлечь их внимание. Сделай что-нибудь, там, снаружи.

Джейкоб заметно бледнеет.

– Кэсс, у меня никогда не получалось…

– Пожалуйста! – умоляю я. – Ну хоть попытайся!

Джейкоб медлит, но потом решительно кивает.

– Ладно. Стой здесь.

Как будто у меня есть выбор.

Он вытягивает руку, и Вуаль движется под его пальцами, плотная, но гибкая, податливая. На секунду, когда Джейкоб прижимается к завесе и туман истончается, я вижу мир за ней и думаю, что все получится.

Но рука Джейкоба дрожит от напряжения, Вуаль его не пускает. Он отступает, пошатываясь. Я смотрю на него с упавшим сердцем.

– Не понимаю, – бормочет он, растирая пальцы.

Но кажется, я понимаю.

Мы с Джейкобом всегда были в связке, вдвоем.

Он всегда мог попасть на другую сторону, но ведь тогда и я проходила. Он мог явиться в мой мир, а я – в его. А теперь, когда я заперта здесь, заперт и он.

Прямо перед нами останавливается призрак солдата, закрывая мне обзор. Вуаль идет рябью, мир вокруг нее бледнеет, как сон.

– Детям тут не место, – грохочет солдат, указывая на плац. – Пшли вон отседа, а не то посажу в холодную.

Голоса родителей удаляются, стихают.

– Подождите! – Я хочу заглянуть солдату за спину. Он хватает меня за шиворот и толкает прямо на Джейкоба. Мы оба падаем на булыжники, а солдат хмуро смотрит на нас. Джейкоб встает, помогает мне подняться.

– Идем, – шипит он мне на ухо. – Нам нельзя здесь оставаться.

Но не могу же я вот так взять и расстаться с родителями.

Джейкоб крепко обнимает меня.

– Нужно с этим разобраться.

Его голос – как якорь. Его слова – спасательный плот.

– Ты прав, – киваю я.

Я должна вернуть свою жизнь.

Освободившись, я иду к воротам, прочь от родителей, Финдли и телевизионщиков, прочь от звука моего имени. Джейкобу не нужно спрашивать, куда мы идем. Он читает мои мысли, он и так уже знает.

Мы идем за помощью.

Глава двадцать первая

Иногда помощь – это человек, иногда – место, а иногда – и то, и другое.

Мы со всех ног мчимся к порт-кулис, к воротам.

Нужно как можно скорее попасть в Лейнс-Энд.

Мы должны найти Лару.

Сломя голову мы скатываемся по ступеням вниз и оказываемся в конце Королевской Мили. Современный Эдинбург исчез за завесой. Здесь, в Вуали, город обретает другие очертания, он старинный, странный, и в нем бурлит – хм, ну, не жизнь, конечно, но движение. Люди.

Вот он – настоящий город призраков.

Они здесь повсюду, одни в современной одежде, другие в старинных одеяниях. Я вижу десятки разных сцен и понимаю, что Лара была права – каждый призрак заперт в своем времени, в своей петле.

Жмутся друг к другу под зонтами скорбящие родственники на похоронах.

Женщина в длинном платье толкает перед собой богато украшенную коляску и воркует с невидимым мне младенцем.

Поодаль о чем-то толкуют между собой шотландцы в клетчатых килтах, у них такой сильный акцент, что я не понимаю ни слова.

– А ну-ка вернись! – кричит какой-то человек. Я оглядываюсь, думая, что он обращается ко мне, но в следующую секунду мимо нас проскальзывает мальчишка, прижимающий к груди буханку хлеба. Лавочник бросается за ним вдогонку, через дорогу, прямо перед лошадью, запряженной в телегу.

Я дергаюсь, хочу его остановить, но поздно. Мальчик спотыкается, лошадь встает на дыбы, и я зажмуриваю глаза, ожидая криков – но никто не кричит. Миг – и все они, мальчик, торговец, лошадь – исчезают. И где-то петля начинается снова.

– Идем, Кэсс, – тянет меня за руку Джейкоб.

Мы сворачиваем с Королевской Мили, мир вокруг колеблется, меняется. Мы как будто переходим из комнаты в комнату в странном бесконечном доме. Иногда он кажется пустым, кругом серая ткань, а в других местах привидений и воспоминаний столько, что они наслаиваются и ничего не понять.

Из комнаты стремглав выбегает дама в старинном платье.

Из здания напротив вырываются клубы дыма.

Человек в плаще с капюшоном велит всем оставаться внутри.