Город страшной ночи

Кто те, чей вид столь темен и уныл,
            Кто перстью смертной наполняет рот
И селится во мраке средь могил,
            И смертный вдох у вечности крадет,
Покров реальности срывая томный,
Чтобы проникнуть в этот омут темный,
            Где вера, погасая, не живет?

При всем уме — ума неурожай,
            В душе добры — но блага не творят
(Известно, что у дураков свой рай,
            У грешников — свой настоящий ад);
У них так много сил — рок их сильнее,
Так терпеливы — их часы длиннее,
            Отважны так — их выпады смешат.

Разумны — и при этом без ума,
            Безумья их ничем не укротить;
Рассудок проницательный весьма,
            Но вял и хладен — не расшевелить,
Осознает безумье, видит ясно
Конец фатальный, силяся напрасно
            Закрыть глаза, чтоб вовсе не судить.

И многие средь них в больших чинах,
            И многие привычны к похвале, —
А многие шевелятся впотьмах,
            Погрязшие в ничтожестве и зле,
И, жизни оттолкнув дары благие,
Но все ж они друг другу как родные —
            Несчастнейшие люди на земле.

XII