Город заката

Тристрамии облетают каньон и меняют курс
к оазису — лакомиться финиками и купаться.
Пустыня, человек, каменная пирамидка,
заклинающая духов пустыни, — знак,
запятая в пустом пространстве. Строки
тоже призваны заклясть духов чистой бумаги.
Море проступает на зазубренном лезвии
              горизонта.
Противолодочный самолет барражирует
              над границей.
Призрак Лоуренса Аравийского седлает
              верблюда,
И тот встает, не понимая, кто натягивает
              поводья.
Впереди над Негевом толпятся миражи Синая.

X

«Знаешь, Господи, — шепчет Гемула, —
Я бы хотела быть смертной, простой
тристрамией — черной пугливой птицей.
Что мне жизнь вне тела — маета и только.
Тело — залог соучастия в Творении. Важно
обладать обоняньем, дыханием, болью.
Что за скука — Твоя хлебная вечность».
Вдруг из-за холма раздается скрежет
пониженной передачи и навстречу
переваливается через гребень пикап,
полный скарба, женщин, детишек;
бедуины машут руками, скупо улыбаясь.
Солнце касается медным зрачком горизонта
и заливает пустыню лучистым взором.

61

КЛЮЧ