Город Звёзд

— Мы тоже, по-твоему, говорим вполне нормально? — спросил он, обращаясь к Чезаре. — А ведь мы не знаем ни тальянского, ни итальянского языков. Тем не менее, мы с вами прекрасно понимаем друг друга.

Джорджия решила сменить направление разговора.

— А чем ты занимался в Беллеции, помимо изучения стравагации?

— Сначала герцогиня избрала для меня профессию мандольера — это что-то вроде гондольера в нашей Венеции, но потом Родольфо избавил меня от этого, и я стал фейерверкером. Я бывал на разных островах, нырял в каналы, сражался с убийцей, получил кучу серебра, скрывался от ареста, напился пьяным, был похищен, помог новой герцогине оказаться избранной, танцевал с нею на карнавале…

Выражение лица Лючиано вновь изменилось, и Джорджия почувствовала, что у нее сжалось сердце.

— Сколько новой герцогине лет? — спросила она.

— Примерно моего возраста. На месяц или два старше.

Произнесено это было уж слишком небрежным тоном, сразу же отметила Джорджия. Тем самым тоном, каким она, приходя на уроки музыки, спрашивала у Викки Мулхолланд о том, как поживает Люсьен.

— Потрясающе! — воскликнул Чезаре. — Сколько у тебя было приключений! Не то, что у меня, а я ведь на год старше. Я только то и делал, что ездил верхом да помогал отцу в конюшнях. А ты даже герцогиню Беллеции встречал — обеих герцогинь. Скучноватая, похоже, была у меня жизнь.

— Сдается мне, что впредь скучать тебе не придется, — хмуро проговорил Лючиано. — Нельзя быть сыном страваганте и жить в одном из оплотов клана ди Кимичи, не подвергаясь при этом опасности.

— До вчерашнего дня я даже не знал, что он страваганте, — сказал Чезаре. — Да и сейчас толком не понимаю, что это такое.

— Точно так же, как и я, — заметила Джорджия. — А ведь предполагается, что я и сама отношусь к ним!

— Это странники между мирами, — сказал Лючиано. — По крайней мере, между миром Джорджии и нашим миром, — Он повернулся к Чезаре, как бы желая подчеркнуть, что с ним у него теперь больше общего, чем с Джорджией. — Странствовать можно в любом направлении, но талисман — средство, помогающее страваганте совершить переход — должен происходить не из того мира, которому принадлежит сам странник.

— Ты говорил, что возвращался в наш мир после того, как… ну, ты понимаешь, — вмешалась Джорджия. — У тебя есть теперь талисман оттуда?

— Да, — ответил Лючиано, но распространяться на эту тему больше не стал.

— Почему, как ты думаешь, выбраны были именно вы двое? — чуть смущенно спросил Чезаре. — Должно быть, в вас было что-то особенное.

Лючиано и Джорджия фыркнули в один голос.

— Только не в моем случае, — сказал Лючиано.

— И не в моем, — присоединилась к нему Джорджия.

— Разве что… — начал Лючиано и тут же смущенно умолк.

— О чем ты? — спросила Джорджия.

— У меня было вдоволь времени, чтобы поразмыслить над этим, — неохотно заговорил Лючиано. — Может быть, подумали, талисман попал ко мне потому, что в моем собственном мире я, так или иначе, был уже приговорен. Я хочу сказать, что, хотя я остался здесь из-за того, что ди Кимичи похитили меня и я не мог вернуться, утратив свой талисман, в своем мире я, наверное, всё равно умер бы. Понимаешь, опухоль уже снова начала разрастаться.

Джорджия кивнула.

— Вот я и думаю, не связано ли это как-то с тем, что я уже умирал. И хотел бы я знать… мне чертовски неловко об этом спрашивать… но вполне ли ты здорова в своем мире?

Глава 6 Самый младший сын

— Ты уверена, что вполне здорова? — спросила Мора, когда за завтраком Джорджия в четвертый раз широко зевнула.

— Со мной всё в порядке, мам. Честное слово! — ответила девочка. — Просто я сегодня не выспалась.

В общем-то, это было чистой правдой. Лючиано предупреждал об этом. «Когда мне случалось странствовать несколько ночей подряд, я всегда возвращался совершенно измученным, — сказал он. — Но я, как бы то ни было, мог оправдываться тем, что тяжело болен.»

Джорджия подумала, что сумела успокоить его — да и саму себя — на этот счет. Она была практически уверена в том, что никакой серьезной болезни у нее нет.

— Может, тебе сегодня стоило бы отказаться от верховой езды? — прикидываясь по-братски озабоченным, сказал Рассел. Джорджия ответила убийственным взглядом.

— Может, это тебе стоило бы не включать так поздно свою так называемую «музыку», — парировала она. — Из-за нее я и не могла уснуть.

— Да перестаньте вы грызться из-за пустяков, — вмешался Ральф, не выносивший никаких перебранок за столом.

Джорджия уже надела свои бриджи и сапожки. Иногда, если очень везло, Ральф или Мора отвозили ее в школу верховой езды, но дорога туда была не близкой, и, поскольку девочку надо было потом подождать, всё вместе отнимало у них целое утро. Чаще всего ей, как и сегодня, приходилось ехать в метро почти до самого конца линии да еще и тащить с собой хлыст и жесткую шляпу наездницы.