Города и встречи

Мы все получили от века в наследство
Арийское слово, иудейское детство[690]

,Картины и статуи, книги и песни
И золото мудрости тысячелетней.

И странствия…

Шельда[691], полна и светла,
К широкому морю нас утром несла,
В богатую осень богатого века…
В ту осень с тобой мы расстались навеки.
Нас жизнь разлучила — какая-то малость,
Война, или как это там называлось.

Все думали — временно, все поправимо, —

А дни проходили, одетые в дымы,
Одетые смертью и громом летучим,
Одетые в сеть ограждений колючих…

И взрыта фугасами, окопами вскопана,

Земля между нами раскрылась как пропасть
И, вздыблена, словно пустыня песками, —
Барханами трупов легла между нами.

И мы на различных остались дорогах.

Мы были так стары, мы знали так много —
И все оказалось смешно и нелепо —
Мы были так юны, мы были так слепы.
И книги… и мудрость… Все было обманом.
Не золотом, а пятаком оловянным!

Ты видел Европы кровавый закат,

И смерть твои веки закрыла,
На Майне, во Франкфурте старом, лежать
Тебе в одинокой могиле.
Я даже не слышала твоего «прости»,
Когда ты задумал из жизни уйти.
Я даже не знала, неосторожный,
Что все навсегда уже невозможно!

Мне трудно поверить, что это навек,

Что день не настанет, когда
Особенно синей покажется мне
У набережной невской вода,
И в ветре балтийском, взмывающем флаг,
Пристанет большой теплоход,
И ты по мосткам торопливо сойдешь,
Как школьник, пальто наотлет…
И вместе походкой пойдем молодой.
Как в первую нашу весну,
И я покажу тебе, дорогой,
Мой дом и мою страну.

1934

Моей наставнице [692]

Раисе Григорьевне Лемберг

Ты справедливая, и ты не терпишь зла,
Но все на свете ты понять способна:
Ты пылкость юности чудесно пронесла
Сквозь натиск лет, сквозь мир звероподобный.

Когда, случается, я тяжело грущу

От пошлости, от лжи и лицемерий,
Я прихожу к тебе и говорю: «Хочу
Оставить все! я более не верю!»

И ты мне руку на плечо кладешь,

Приказываешь мне: «Ступай, начни сначала».
Я соглашаюсь, думаю: «Ну, что ж!
За нами правда. То ль еще бывало!»

1938

[Стихи, обращенные к Илье Эренбургу]

1. «Мы научаемся любить…» [693]

Мы научаемся любить
Мучительно и неумело.
Так и слепые, может быть,
Чужое осязают тело.

Так просто кажется сперва

Губами жарких губ коснуться,
Но легкой прихоти слова
Внезапной тяжестью сорвутся,

И будет первый из людей

В ожившей глине создан снова,
И задрожит в руке твоей
Первоначальной жизнью слово.

И для тебя настанет срок

Веселой, горестной науки, —
Неповторяемый урок
Любви, и боли, и разлуки.

27 декабря 1920

2. Jardin des Plantes [694]

И.Э.