Городок мой, Сиривада

— Вы чувствуете, что я не хитрец, не ловкач. Наверное, я никогда в жизни так свободно ни с кем не говорил, как с вами этой ночью… Вообще жизнь моя сложилась неудачно. Ни дома, ни семьи. Поэтому я пошел служить в армию…

— В армию?.. Виджай тоже пошел в армию! — воскликнула девушка. Но Джаганнатхам продолжал рассказывать, как будто не слышал ее возгласа.

— Бирма, Сингапур… Запах ружейной смазки, униформа, смерть. Война — она как бешеная собака, которая бежит по всей земле… Мне стало тошно, я ушел из армии. Вернулся к прерванной учебе, хотел окончить колледж, но не удалось.

— Почему?..

— Когда я начал сдавать экзамены, хозяйка комнаты, где я жил, упала с лестницы и разбила голову. У нее была пятилетняя дочка. Мать увезли в больницу, а девочка осталась совсем одна, и мне пришлось взять на себя заботу о ней. Мать была в очень тяжелом состоянии, врач даже не ручался, что она останется в живых. Ну, за эти недели, что у меня на руках был ребенок, все мои планы рухнули. Экзаменов я не сдал…

— А женщина выздоровела?

— Да. Она твердит, что теперь всю жизнь мне обязана, что я ей как младший брат… Уговаривала учиться дальше, хотела даже помогать материально… Но я не согласился.

— Что же вы теперь делаете?

— Работаю в компании по изготовлению лекарственных препаратов… Но работа мне не по душе. Наверное, я просто не могу долго жить на одном месте. Думаю снова уехать — в Бирму или Сингапур…

— Не уезжайте, — сказала она и сразу отвернулась.

— Ну вот, вы теперь знаете обо мне все. А на мой вопрос так и не ответили!

— На какой вопрос?

— Замужем ли вы.

— Кто на мне женится? — тоскливо отозвалась она.

— Почему это? — удивленно спросил он.

— Вы не знаете… Вы не знаете… И не должны знать… — выговорила она прерывающимся голосом и стремительно вышла из комнаты.

Джаганнатхам хотел кинуться за ней, извиниться, но остался на месте. Он раскрыл окно, высунул голову и стал слушать тихий, ровный шум дождя. Ночь была темной, беззвучной, тишину нарушало только кваканье лягушек. Джаганнатхам отошел от окна и лег на кровать. Странные тоскливые мысли не оставляли его. Зачем он спешил на помощь другу? Зачем оказался здесь? Что скрывает эта девушка? Почему в его душе нет спокойствия, что гонит его из страны в страну? Он мог бы иметь свой дом, преданную жену… Джаганнатхам незаметно задремал. Он проснулся от каких-то звуков за стеной. На часах было двенадцать. Он открыл дверь, вышел на веранду и увидел темную фигурку, съежившуюся у окна. Он узнал Раму. Ее длинные волосы были распущены и покрывали плечи и спину.

— Рама! — окликнул он. Она обернулась, и Джаганнатхам увидел ее блестящие от слез глаза.

— Почему вы плачете? — спросил он.

Рама вытерла глаза краем сари. Джаганнатхам ласково взял ее за руку и заставил войти в комнату.

— Сядьте, успокойтесь, — сказал он мягко, — и расскажите наконец о себе. Вам легче станет…

Она смотрела на него доверчиво.

— Ну, начните с того, кто же такой Виджай?

— Мой друг детства, — сказала Рама. — Он был такой веселый, такой смелый! Ничего не боялся. Крал дома деньги и покупал мне еду. А у него была мачеха, злая, как демоница, и ему каждый раз доставалось дома. Отец за него не заступался — у мачехи под каблуком был. Я умоляла Виджая не делать этого, но он говорил: «Подумаешь! За одну минутку твоей радости я тысячу лет в аду готов пробыть!» Каждый день после школы мы с ним где-нибудь встречались, гуляли в садах, рвали плоды, бегали и распевали песни. Мы играли и мечтали. Виджай говорил, что он любит меня, что мы обязательно поженимся. Уже затемно я возвращалась в сиротский приют. Надзирательница набрасывалась на меня, как тигрица, оставляла без ужина, сажала в карцер. Я плакала всю ночь от голода и страха, но наступал день, и я снова встречалась с Виджаем… В нем был свет моей жизни, ее смысл. Но скажите сами, разве когда-нибудь сбывается то, о чем мечтаешь? Будто бы человек идет ровной гладкой дорогой, и вдруг — за поворотом разверзлась бездонная пропасть и поглотила беспечного путника. И нет на этом повороте столба с надписью красными буквами: «Опасность!» Виджай твердо заявил в своей семье, что, окончив школу, женится на мне. Мачеха не могла с этим примириться. Однажды вечером она накинулась на Виджая и стала бранить его и меня скверными словами. Он вышел из себя и ударил мачеху по голове. Ее отвезли в больницу, а Виджая посадили в тюрьму. Через три месяца он написал мне, что уходит добровольцем в армию. Но война кончилась, а о нем нет вестей… — Голос Рамы прервался. Глубоко вздохнув, она продолжала: — В детстве Виджай упал с дерева, на виске была рана, потом остался шрам… У вас тоже шрам на виске… Скажите, вы не Виджай? — спросила она, глядя с отчаянием и надеждой.

— Ну что вы, Рама, — мягко, успокаивающе сказал Джаганнатхам. — Конечно, нет!

За дверью послышался какой-то шум. Джаганнатхам и Рама обернулись, но все стихло. Джаганнатхам продолжал расспрашивать:

— А кто вас поместил в сиротский приют?

— Отец…

— Как?.. Вы знали своего отца?! А почему же он вас отдал в приют?

— Это долгая история…

— Расскажите!