Городок мой, Сиривада

В самом деле, что толку гадать, почему душа, как попугай, вылетает из клетки. Недаром это сказано: любопытный глупее незнающего. Доискиваться причины того, что случилось, бесполезно, все равно ответа не найдешь. Назовут ослом — и за дело.

Кто знает, почему при известии о смерти жены Нараяны мне внезапно вспомнилась моя младшая сестренка Суббулю. Если на пути встретится лиана, то потом обязательно начнется лес, — так и воспоминания: за одним непременно тянется вереница других. На память мне стали приходить разные события тех давних лет. Суббулю родилась после трех сыновей, из которых я был младшим, и мы с ней росли вместе. Славная девочка была моя сестренка — большеглазая, краснощекая, хорошенькая толстушка. Все в семье, кроме матери, звали ее Дуббулю — Колобок. Пока она была малышкой, то откликалась на это прозвище, хотя мать очень сердилась. «Зачем вы ее так зовете? — упрекала она нас. — Сами-то маленькими еще толще да круглее были». Наша мать — женщина здоровая, молока у нее после родов всегда было вдоволь, вот дети и сосали, сколько хотели, и росли крепкими, здоровыми.

Считается, что толстые люди — ленивы, чего нельзя было сказать о нашей проворной и умненькой Суббулю. Когда я учился в третьем классе, сестренка была в первом. В пятом классе она догнала меня, и мы учились вместе.

Один случай из нашей школьной жизни я помню так, будто это случилось сегодня. Учитель задал мне вопрос, я не ответил. Он спросил Суббулю, и она ответила правильно. Тогда учитель велел ей отщелкать меня по носу. Суббулю сначала заупрямилась и хотела убежать из класса, но учитель разъярился и накричал на нее. Она, понурившись, подошла ко мне и выполнила приказ учителя. Мальчишки кругом хохотали, как гиены, а я готов был сквозь землю провалиться. Хотя Суббулю не причинила мне боли, унижение было нестерпимым. Мне хотелось кинуться на учителя, повалить на землю и топтать — и его и Суббулю тоже. Едва прозвенел звонок, я ринулся из школы домой, забился в темный угол и, закрыв лицо руками, зарыдал. Я узнал робкие шаги — ко мне приближалась Суббулю. Я еще крепче прижал ладони к глазам и ушам, но услышал, что она громко плачет. Мать и дедушка с трудом успокоили сестренку — она переживала еще больше, чем я сам.

В том году и я, и Суббулю окончили пятый класс. Отец хотел, чтобы учебу в школе второй ступени продолжал только я, а Суббулю умоляла его разрешить и ей тоже учиться дальше. После того как отец отказал, она дала клятву не принимать пищи. Сначала Суббулю отказалась от своего любимого сладкого риса с молоком, и мать встревожилась, но когда Суббулю перестала даже воду пить, мать набросилась на отца.

— Эта сумасшедшая девчонка до смерти себя доведет. Разве ты не видишь?

Отец вынужден был уступить. Суббулю отдали в школу христианской миссии. Она была без ума от радости, да и отец потом увидел, что расходы даже сократились — миссионеры учили и кормили бесплатно, тратиться приходилось только на одежду.

Теперь Суббулю жила при христианской миссии. Когда она приехала на летние каникулы, я изумился, увидев, как она похудела.

— Мама, Суббулю у нас, как леденец, растаяла! — закричал я.

— Ничего, девочки хотят быть худенькими, — возразила мать, но на самом деле она очень огорчилась. Все каникулы мать пекла всякие пирожки и пичкала Суббулю, но ей не удалось снова превратить дочку в «Колобок».

— Чем же там тебя кормят, Суббулю? — спросил я.

— Не все ли тебе равно? — буркнула она сердито.

Но на расспросы матери ей пришлось ответить. Просяная каша да рисовый отвар — впору ноги протянуть от такой еды.

— Я бы сбежал оттуда, если б меня так кормили! — воскликнул я.

— А я буду учиться! — решительно ответила она. Да не суждено ей было учиться.

Я не сдал выпускных экзаменов в школе второй ступени, в то время как Суббулю окончила блестяще. Отец был очень огорчен моим провалом. Он всегда мечтал, что я стану инженером. Видя мрачность и подавленность отца, Суббулю не решилась просить его, чтобы он разрешил ей держать экзамены в колледж. Она была не по возрасту умной и чуткой девушкой и понимала, что отец не даст согласия. Вот она и молчала. Что у ней творилось на душе, никто не знал.

Я стал готовиться с частными учителями к поступлению в колледж. Теперь Суббулю не надо было заниматься, и она целые дни просиживала, читая книги, взятые в библиотеке. Она читала Чалама, Кутумбу Рао, Гопичанда, Муниманикьяма[93]. Мне было завидно, что сестра только и делает что читает интересные книги, а я должен корпеть над учебниками. А Суббулю еще словно перец мне на рану насыпала: дала прочитать написанный ею рассказ. Моя досада вылилась в недоверчивом вопросе:

— Ты, правда, это сама написала?

Она бросила на меня сердитый взгляд и буркнула:

— А ты думаешь, это наш отец написал, что ли?

Суббулю отправила свой рассказ в какой-то журнал, но его не напечатали. Тогда я счел этот факт доказательством, что рассказ плох, теперь склонен предполагать обратное.