Городок мой, Сиривада

Она безучастно двинулась за ним. Даже не оглянулась на Мальванкара. Синг почувствовал щемящую жалость.

Войдя в комнату, он спросил почти спокойно:

— Ну что же, Лаласа? Что теперь?

Он уже справился с собой. Прошла вспышка ревности. Исчезло желание избить ее до смерти или, бросив на кровать, грубо овладеть ею.

— Я уеду, — твердо ответила она.

— С ним?

— Не все ли равно?

— Разберемся — в чем же дело? Ты так безумно в него влюбилась?

— Не все ли тебе равно? У меня все спуталось в голове, я сама не знаю. Какой смысл разбирать все это и рассуждать?..

— Он тебя любит, боготворит?

— Перестань! Ты ничего не понимаешь…

— Ты ему веришь?

— Нет.

— Как же тогда?

— А тебе-то что? Оставь меня в покое!

Продолжать разговор было бессмысленно. Снова вспыхнула злость, захотелось жестоко избить Лаласу. Наверно, он мог бы и убить, но он не тронул ее. Пусть она уезжает, решил он.

Наутро два младших брата Синга пришли к нему.

— Она уедет с ним, — сказал им Синг.

— Как?! — вскричали оба. — Этот негодяй увезет нашу сестренку? Не позволим! — И они ринулись куда-то — уговорить Лаласу, наказать обидчика.

— Подождите, — строгим окриком остановил их Синг. — Я сам велел Лаласе уезжать.

Они не могли поверить своим ушам.

— Что ты говоришь, братец! Ведь это же позор!

— Я отправляюсь в Мадрас. Обещайте мне ни в чем не препятствовать Лаласе.

Он уехал и через три дня получил известие, что Лаласа покинула дом.

Во время долгих мучительных размышлений о случившемся Синг невольно вспомнил слова Лаласы накануне их свадьбы. Он тогда счел их шуткой, задорной насмешкой, а выходит, она была права.

Через три месяца он узнал, что Лаласа бросила Мальванкара. Или он ее бросил? Тогда-то она написала Сингу письмо, на которое он не ответил.

Неужели это ее он встретил в Бхимли? Что она здесь делает? Узнала ли она его?

На следующий день Дешикачари снова подошел к ним на пляже.

— Зачем же вы пошли так далеко, не посоветовавшись со мной? Натерпелись страху? — спросил он.

Непонятно, откуда же он знает?

— Да ничего, не так уж и испугались, — возразил Нарасимха Рао. — Конечно, темно, место незнакомое…

— Вам просто повезло, что она там оказалась.

— Кто — она? — спросил Синг.

— Моя жена.

Она — жена Дешикачари! Лаласа это или другая женщина?

— А как ее зовут?

— Я не знаю.

— Как же это?

— Долго рассказывать…

— Но вы же как-то ее зовете? — вмешался Нарасимха Рао.

— Я зову ее «Лаль». Но это не настоящее ее имя.

И снова Синг стал ломать голову над вопросом, который с прошлой ночи мучил его, как ноющий зуб, как боль в ухе, — Лаласа это или нет?

Если окажется, что это действительно Лаласа, — что же ему делать тогда? Предложить ей уехать с ним, снова стать его женой? А она согласится ли на это? Он находился в полной растерянности. В отношениях между мужчиной и женщиной ни ум, ни здравый смысл роли не играют. Самые мудрые люди ведут себя в любви как глупцы или безумцы; жизненный опыт делает человека сильнее, умнее, удачливее, но здесь и юноша и старик становятся игрушкой каких-то непостижимых стихий.

Он должен встретиться с Лаласой, решил Синг, поговорить с ней. Но если это Лаласа, как могло случиться, что они до сих пор не встретились в этом маленьком Бхимли? Как могла Лаласа — если это Лаласа, — так любившая общество, всегда окруженная людьми, жить здесь, в Бхимли, отшельницей какой-то, невидимкой? Как могла гордая, непримиримая Лаласа выйти замуж за мошенника Дешикачари? Полюбить его? Найти с ним счастье? При этой мысли Синга передернуло. Пожалуй, очень немногие мужчины равнодушно относятся к тому, что бросившая их или даже брошенная ими женщина нашла счастье с другим; вероятно, ни один мужчина не способен радоваться этому.

Вечером на пляже Дешикачари был окружен многочисленными знакомыми. Он забавно описывал свои похождения во время войны. Синг уже слышал раньше о том, что Дешикачари воевал в Месопотамии и Египте. Сегодня он рассказал о своем романе со знатной красавицей персиянкой во время путешествия через пустыню. Эта любовь и осветила и омрачила его жизнь. До сих пор он тоскует по той женщине, признался Дешикачари.

Солнце садилось за горой, освещая ее алым светом. «Что ты все бьешься о мое подножие?», — спрашивала гора у моря. А море, на миг замершее в неподвижности, вдруг снова яростно кидалось на берег, как прирученная львица, которую раздразнили окровавленным платком заката.

Синга взбудоражили рассказы Дешикачари об арабских красавицах, жестоких в любви, искусных в страсти, способных в один миг дерзко поставить на кон любовь и саму жизнь. Это были такие женщины, как Лаласа — Лаласа, которую он не сумел удержать и не смог вернуть из-за своей слабости, из-за того, что у него недостало деликатности, великодушия, любви. Охваченный смятением, Синг выбрался из толпы, окружившей Дешикачари, и направился в сторону гор.

Надо найти ту женщину. Надо убедиться, Лаласа ли это. Что дальше — неважно, там видно будет. Сколько ни гадай — судьбы не угадаешь.

Значит, идти? Поговорить с ней? Нельзя больше медлить, раздумывать. Раздумье убивает решимость, читал Синг у Шекспира.