Гортензия

Произнесено это было голосом, в котором сквозила нежность. Я подумала, что она готова поделиться со мной чем-то для нее очень важным, так мне подсказывала интуиция.

– Покажите сейчас! – попросила я, заинтригованная.

– Нет, всему свое время, спешить некуда. – И прибавила с загадочным видом: – Я открою тебе большую тайну, но не теперь. Расскажи еще что-нибудь о себе.

Настаивать я не стала и продолжила начатый разговор. На ум приходили все те же истории, которые я уже рассказывала, но София словно не замечала повторов и слушала так же внимательно. Да и я не очень-то об этом заботилась, ведь воскрешать в памяти воспоминания о счастливых годах, проведенных с отцом, было для меня ни с чем не сравнимым удовольствием.

Я навещала Софию уже в третий раз, три субботы подряд. Первые два раза на чай, а сегодня она пригласила меня с ней позавтракать. Как и в предыдущие визиты, она принялась засыпать меня вопросами: буквально все ее интересовало. Но настроение у нее постоянно менялось – она то веселилась от души, то вдруг становилась серьезной. Помню, как она прервала мой рассказ восклицанием:

– Нелегко же тебе пришлось, доченька!

Взгляд ее потемнел, наполнился бесконечной печалью. Что, интересно, вызвало такую реакцию? Я говорила о Лусии, служившей в полиции, на которой отец собирался жениться в Белу-Оризонти[23], – настолько, по его словам, он был влюблен.

– Как же я обрадовалась! – объяснила я Софии. – Отец сразу получил мое благословение от чистого сердца. Из всех женщин, с которыми мы тогда жили, Лусия больше всех мне нравилась. Она стала для меня настоящей матерью, да я так и звала ее – мамой.

Лицо Софии исказила гримаса, на нем появилось растерянное, отстраненное выражение. Я взяла ее за руку.

– Что-то не так, София?

– Да нет, все хорошо. Просто немного душно.

Я почувствовала, что она лжет. Воспоминания о бразильской красотке Лусии, которую отец хотел взять в жены, очевидно, выбили ее из колеи. Мне совсем не хотелось ее огорчать, но я все же продолжила как ни в чем не бывало:

– Но, разумеется, никакой свадьбы не было, как и всегда. В один прекрасный день, вскоре после этого, мы сорвались с места и укатили в Рио, даже не попрощавшись.

Губы ее тронула улыбка.

– Ну а там, в Рио, появилась новая подружка. Очередная мама!

Произнесла я эти слова шутливым тоном, но заодно хотела ее испытать. Как я и ожидала, София снова замкнулась в себе.

Допивая жасминовый чай, я с нетерпением ждала момента, когда она раскроет мне обещанную тайну. Во время наших встреч я много рассказывала о себе, но о самой Софии почти ничего не знала – она всегда выкручивалась, чтобы не отвечать на вопросы прямо.

– Моя жизнь совсем не интересна, твоя куда занимательнее, – говорила София в таких случаях.

От наполовину закрытых ставен в гостиной, освещенной лишь настольной лампой, стоял полумрак. Все здесь было погружено в убаюкивающее, мертвенное оцепенение, нарушаемое лишь шумом вентилятора. Зато снаружи город испепеляло беспощадное майское солнце. Никогда еще в это время года на Париж не обрушивалась такая жара. Было тридцать два градуса, когда я ровно в полдень позвонила в дверь. София не любит, когда опаздывают, и я была рада доставить ей удовольствие своей пунктуальностью. Встретила она меня приветливой улыбкой. Даже в легком платье я пришла мокрая как мышь. Она тут же предложила мне принять душ, и я долго наслаждалась, подставляя тело прохладным струям. После душа София протянула мне тонкий, слегка отдающий корицей пеньюар.

В таком виде я и приступила к завтраку в ее компании. На плечиках возле окна сушилось выстиранное платье.

Я сама удивлялась тому, насколько мне нравилось сюда приходить. У Софии мне всегда было хорошо. Но в эту субботу мне хотелось лишь одного: чтобы она поскорее рассказала мне о себе, о своей жизни. Ведь она же обещала сообщить что-то важное! Болтая с ней обо всем и ни о чем, я сгорала от нетерпения.

София почти на тридцать лет старше меня, следовательно, у нас не так уж много общего, а между тем взаимная симпатия возникла с первой же встречи, вернее, с первого ее ужина в ресторане. С тех пор я иногда провожала свою новую приятельницу до дома, не обращая внимания на грозные взоры Максима. Обычно мы немного болтали при входе на лестницу, потом она поднималась на свой этаж, и я слушала, чтобы хлопнула дверь, и только тогда возвращалась. Смотрела, как из открытого окна гостиной она махала мне рукой, посылая воздушный поцелуй, а уж потом скрывалась за углом.

Трудно объяснить почему, но с каждым днем мой интерес к этой женщине возрастал, и я привязывалась к ней все больше. Чем-то София меня привлекала, и я не собиралась доискиваться до глубинных причин. И в дни, когда она не приходила в ресторан, то есть когда я не работала, мне ее немножко не хватало. Чувствительность и хрупкость Софии меня трогали, а ее тайны завораживали.

И если я так дорожила ее общением, то именно из-за этих тайн.