Гортензия

И вот однажды солнечным субботним днем, когда мы вместе спускались по улице Мучеников, какой-то мужчина так сильно меня толкнул, что я потеряла равновесие и упала, увлекая в своем падении маленькую Гортензию. Когда мы поднимались, я вдруг услышала, как дочка прошептала:

– Какой злой дяденька, да, мама?

Застыв на месте от изумления, я забыла о человеке, который свалил нас на землю, даже не остановившись, а ласково улыбнулась дочери:

– Вот видишь, это совсем не трудно!

Мы дошли до площади Пигаль, и я в знак благодарности покатала ее на карусели. При каждом новом круге, проезжая мимо меня, Гортензия обращала ко мне восхищенное личико и кричала изо всех сил:

– Мама, мама!

Только неделю спустя, когда он вновь возник из небытия, поджидая меня у министерства, мне открылась правда: мужчиной, жестоко толкнувшим нас с дочерью, мог быть только мерзавец Сильвен. Этот акт насилия ознаменовал собой новый, чудовищный этап нашей жизни.

Мне хотелось, чтобы эти сказочные мгновения длились вечно. Опьяненная ароматом ее духов и нежной кожи, я перебирала пальцами шелковистые белокурые пряди ее волос, пока не услышала шепот:

– Больше я никогда тебя не оставлю, мама! – И еще: – Мне горько, что я столько лет провела без тебя.

Я тоже тихо проговорила:

– Теперь нас ничто не разлучит, мы всегда будем вместе.

– Скажи, ты счастлива? – робко спросила она.

– О да, моя Гортензия.

– Отныне я – Гортензия! – торжественно провозгласила дочь.

– Да, да, да!

– Отчего ты дрожишь, тебе холодно? – забеспокоилась она.

– Дрожу, потому что не в состоянии вместить столько счастья…

– Я тоже очень счастлива, мама.

Мы так и не разомкнули объятий. И больше не разомкнем.

Вдруг со стороны комода послышался сигнал сотового, прозвучавший как-то особенно весело. Это был телефон Сильвена, лежавший на дне моей сумки. Гортензия мгновенно отстранилась, нахмурилась и удивленно на меня взглянула.

– Мобильный отца! У вас тоже такой сигнал? Невероятно!

Продолжать лгать не имело смысла. Я больше ничего не боялась, раз Гортензия перешла на мою сторону.

– Нет, это телефон Сильвена, я взяла его сегодня утром.

– Сильвена? – повторила она с недоумением. Видно, настоящее имя ее проклятого отца пока звучало для Гортензии непривычно.

– Да, Сильвена. Нашего палача. Того, кто похитил тебя, доченька!

Она была в растерянности: не стоило ли хорошенько ее встряхнуть, чтобы вернуть к реальности? Но я ждала, внимательно следя за каждым движением дочери. Гортензия спросила сдавленным тоном:

– Ты взяла телефон отца? Вот почему я не могла весь день до него дозвониться!

Гортензия отступила на шаг, будто пораженная страшным видением. Я схватила ее за обе руки, потянула к себе, но она не двинулась с места, устремив на меня пристальный взгляд.

– Что ты натворила? – проговорила она на одном дыхании, сделав короткую паузу. – Недавно я у них побывала, но мне никто не ответил…

Я пробормотала:

– Мне пришлось это сделать. Ради нас обеих…

Руки ее оставались в моих ладонях, они дрожали.

– Ты их убила?

– Да, я убила твоего отца и Изабеллу тоже. Другого они не заслуживали. Мне нужно было отомстить им за все то зло, которое они нам причинили.

Что я могла к этому добавить? Телефон звонить перестал, а мы продолжали неподвижно стоять друг против друга и молчали.

Я ждала. Неужели сейчас Гортензия в гневе бросится на меня? Но она тихо проговорила:

– Покажи мне мою комнату, я хочу ее увидеть.

– Пойдем.

Она сама отвела меня в темный коридор, в конце которого находилась детская.