Господь мой и Бог мой. Евангельские чтения. В помощь открывшим Евангелие

О молитве «Отче наш»

Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое;

да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе;

хлеб наш насущный дай нам на сей день;

и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;

и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила, и слава во веки. Аминь (Мф. 6:9–13).

Мне кажется, это единственная молитва, которая подходит абсолютно всем, как всем подходит минус первая группа крови.

Она уникальна. И не только потому, что дана нам Христом, хотя, конечно, в первую очередь поэтому.

Она чистая, как Он Сам. Она не омрачена никаким грехом, никаким болезненным переживанием, не несет в себе ни малейшей человеческой немощи, беды, скорби и страсти. В этой молитве – единственной, подчеркну еще раз – мы встречаемся не с человеческими мыслями (чужими, своими, это неважно), а с чем-то совершенно иным: с Его заботой о нас, Его пониманием наших нужд.

Поэтому она для нас совершенно безопасна: не ранит, не заденет, от нее не будет больно.

«Отче Наш» – в прямом смысле откровение Бога о том, каким бы Он хотел видеть перед Собой человека: с каким миро- и себяощущением, с какими желаниями и просьбами.

Не стану, как бы ни хотелось, устраивать здесь длинный богословский разбор «Отче Наш». Во-первых, о ее значении уже множество раз писали люди поумнее меня; во-вторых, мне кажется, что каждый сам способен перебрать драгоценные жемчужины этих строк, услышать Его голос и повторить следом за Ним.

Важно сказать одно: в «Отче Наш» между Богом и человеком нет никакого посредника, кроме Христа. Христу можно ввериться совершенно: Его мыслям, Его видению человека, да просто – Ему. То, что Он скажет, делайте, вот и все.

То, что мы читаем в молитвослове – как бы это нам на сердце, на душу, на ум ни ложилось, – это молитвы совсем иные. Это слова других людей, святых, глубоко Его познавших, о состоянии их души, которую они открывали Ему. Открывали, смею предположить, не ожидая, что в дальнейшем их разговоры с Богом напечатают многомиллионными тиражами и предложат повторять всем православным.

Необходимо помнить, что, читая эти молитвы, мы прикасаемся к состоянию другого человека, к его ощущению себя перед Ним, его представлениям о своей душе. К его опыту предстояния Богу, знания Бога, доверия Ему. Любви к Нему.

А «Отче наш» – прикосновение к мысли Бога о нас. О каждом из нас.

И еще – об отношении к искушениям.

Молитва человеческая:

Искуси меня, Господи, и испытай меня; расплавь внутренности мои и сердце мое… (Пс. 25:2)

Молитва, которую дает Христос:

«и не введи нас в искушение…» (Мф. 6:13)

Какой же у Него трезвый и добрый взгляд на человека! И какое желание человека защитить от его же необдуманности!

Искушение и искус – не соблазн на зло, конечно, а испытание, проверка. «И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я» (Быт. 22:1).

«Испытай меня!» – искренне и пылко просит Давид, уверенный в себе и своей непорочности перед Богом. Но Бог, знающий насквозь наше сердце, учит: не просите испытывать, не надо. Начнет испытывать – никто не устоит в чистоте и безгрешности, а то и рухнет в отчаянии от открывшегося ему.

И Давиду еще предстоит узнать многое о своей «непорочности», и это будет горько и больно. И потом он же скажет:: «Если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, – Господи! кто устоит? Но у Тебя прощение, да благоговеют пред Тобою» (Пс. 129:3–4).

Тайна нашего сердца открыта только Богу, и только Он решает, в какой мере делиться этой тайной с нами. О каких-то глубинах, видимо, неполезно знать и нам самим, не говоря уж о том, чтоб с уверенностью просить Его об испытании.

Не испытывай, не искуси, не введи в искушение, но избавь от лукавого, ибо «лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено; кто узнает его?» (Иер. 17:9).

И, разумеется, тут нет просьбы к Богу не соблазнять ко злу. Злой соблазн – это то, чем испытывает нас Враг, это производная от искушения, а не его смысл.

Хула на Духа Святого