Господин Фицек

Они пришли на улицу Мурани, увидели Доминича и его жену, стоявших перед воротами. У Шаролты горели не только волосы, но и лицо.

— Негодяи! — шипела она.

— Что случилось? — спросил Новак.

— Весь дом перевернули, — злобно прохрипел Доминич.

— Кто это? — невинно спросил Новак.

— Бойкотирующие.

— Да ну? Дорогой друг, насколько я знаю, социал-демократическая партия поддерживает бойкот. Я как раз с одного бойкота. Ну и чудеса! Знаешь, здорово получается!..

— А плевать мне, что делают в других домах!.. Признаю, что замечательно… Но в моем доме, там, где я — старший дворник…

— А мы как раз к тебе идем! — концертик маленький устроить!

— Сюда вы не войдете! — крикнул Доминич и загородил собой дверь.

— Сюда мы войдем! — посмотрел на него, сверкнув глазами, Новак. — Прочь с дороги! — прогремел он и одной рукой отстранил Доминича.

Брызжа слюной, Доминич кипел от возмущения.

— Новак, да опомнись же!.. Я же сказал: хотите, с удовольствием пойду с вами, сделаю все, что захочешь… Но здесь, где я живу… и я дворник… Опомнись же!..

4

Слово, данное Шимону, Флориан сдержал. Не потому, что его так уж трогала судьба учеников. Пока что он был в том возрасте — двадцать три года, — когда человек прежде всего занят самим собой, в особенности, он, созревший с таким трудом и более подросток, чем пятнадцатилетний Бенце. Если он, несмотря на все, сдержал, и точно сдержал свое обещание, первой причиной этого было то, что он скучал и страстно любил всякие заварухи.

Три дня думал Флориан, прежде чем начать работу среди учеников. «Вести их только против Фицека не стоит, косматый осел! Чуть шлепнуть — и хватит с него. Уж мы нашлепаем господину мастеру. Нашлепаем!.. Но с тремя ребятами можно будет найти место получше, а если мы пойдем туда, тогда и у Фицека зубы заболят».

Для начала в воскресенье вечером Флориан пошел гулять с ребятами — это было еще до бойкота — и прочел им лекцию о социализме.

— Если у тебя нет одежды, мастер кормит плохо, работаешь двенадцать часов в день, не кори свою мать за это. Мать не виновата. Виновато общество.

Стояла уже холодная осенняя погода, по небу плыли тяжелые тучи, то исчезало, то выглядывало болезненное солнце. Они гуляли по площади Калварии. Флориан делал большие шаги. Лайош Рошта, жадно слушая слова подмастерья, ковылял рядом с ним на своих кривых ногах. Элек Экштейн щурил близорукие глаза и не находил места для своих длинных рук; они свисали у него с плеч, как забытые весла. Плотный Бенце то шел с правой стороны Флориана, то перескакивал на левую.

— Что значит общество, ну? Даже этого не знаете?

— Венгрия, — сказал Лайош Рошта.

— Венгрия, Венгрия!.. Господи, до чего ты болван!.. Ну конечно же, Венгрия — общество. Но что такое общество?

Ребята молчали. Флориан сел на свободную скамейку и приказал сесть остальным.

— Общество, — продолжал Флориан, — состоит из господ и бедняков. Пока будут господа, до тех пор по двенадцати часов будешь работать и конину жрать, да и той мало дадут, и зад твой будет смеяться, выглядывая из штанов, хотя он лучше сделал, если бы плакал. — Он вытер пальцем свой кривой нос и, закрыв глаза, тихо продолжал: — Я говорил и своей невесте, Эльвирой зовут ее: «Эльвирочка моя, такова жизнь в этом обществе, мы должны ждать, и если директор пристает к тебе, — глаза его открылись, и две капли упали на нос, — дай ему в морду, но так…» Ну да не в этом дело… На чем же я остановился?.. Да, общество… — Флориан посмотрел на мальчиков, кулаком вытер слезы и покачал головой. — Вы вырастете, не сегодня-завтра станете подмастерьями, и до сих пор не знаете даже, зачем живете? Словом, не мать свою корите, а организуйтесь. Если все рабочие станут организованными, то мы сможем жениться — и вы и я… Что дает этот косматый Фицек? Харчи и квартиру. Харчи получаете, а жрать нечего. Ну, кто враг? Фицек. Для вас — Фицек. Но это ерундовский враг. Это только навозный жук. Настоящие враги — богачи. Торговцы, фабриканты, банкиры, графы, ну и бароны. Поняли?

— И помещики, — добавил Лайош Рошта.

— И раввины, — заметил Элек.

— И домовладельцы, — сказал Бенце.

Флориан улыбался.

— Ну, я вижу, что ваши глаза начинают раскрываться, но вы еще желторотые… Конечно, и они враги. Я только язык свой пожалел, а то до утра мог бы перечислять. Вам за мной не угнаться… Я вам больше наперечисляю, чем звезд на небе. Потому и сказал, что богачи… А теперь послушайте…

Голос его стал еще глуше, и три фицековских ученика близко наклонились к нему.

— Сейчас пойдем в союз. Фицеку — ни слова, ни звука. Потом пойдем в католическое общежитие учеников.

— В католическое? — спросил Рошта, обомлев.

— Да. Не бойся. Не поблагодарят нас за это. Всегда будете делать то же, что и я. Если я бурчу, вы тоже бурчите, если я смеюсь, вы хохочите, если я плачу, вы рыдайте. Вот и все. Получится такая буча! Даровое представление! Но Фицеку — ни слова. Поняли?

— Поняли! — ответили ребята.