Господин горных дорог

Лисса всматривается в темноту под веками и прижимает руки к груди. Там, рядышком с сердцем, всё ещё есть то мягкое и тёплое, что взрастили добрые бабушкины тёмно-зелёные глаза. Оно искрой моргает в темноте. А потом разгорается в воспоминаниях.

Кухня. Лисса раскатывает тесто. Бабушка рассказывает, как Господин горных дорог укрыл от морозов поля и луга.

Прихожая. Лисса и Джим вернулись с улицы. Их одежды не видно под коркой снега. Бабушка ругается и выгоняет отряхнуться на улицу.

Спальня. Лисса кутается в одеяло. Джим на соседней кровати не спит. Ему страшно, он видит кого-то в пустом тёмном углу. Бабушка рассказывает сказку, чтобы его успокоить. И Джим засыпает.

Лес. Лисса сидит на снегу, обнимая себя за плечи. Она видит перед глазами лицо бабушки, слышит её голос – настоящий, тёплый, до последнего дня по-девичьи звонкий.

Бабушка рассказывает ей сказку.

Эта сказка всегда теперь будет с Лиссой. Глубоко в сердце.

В воспоминаниях.

Тяжесть растворяется в морозном воздухе, и Лисса выпрямляется, вдыхает полной грудью и наконец может поднять голову. Бабушки больше нет. Остались лишь её следы, растворявшиеся в ослепляющем белом свете.

Лиссе легко.

***

Зера добралась до дальней части леса затемно. Она ориентировалась хуже Нора и даже хуже Дигори, предпочитала летать над кронами. Но с высоты она бы никогда не нашла человека, забившегося то ли под холм, то ли в пустующую медвежью берлогу. Ей и так по счастливой случайности удалось заметить среди деревьев догорающий костерок.

Когда Зера вылетела к нему, то оказалась на расчищенной от снега поляне. С удивлением отметила, что местами проглядывали островки промерзшей серо-коричневый земли. А потом удивилась ещё больше, увидев обрыв. Под ним расстилался чёрно-изумрудный лес, местами покрытый белыми шапками, а дальше молчаливым гигантом возвышалась Одинокая гора.

Костёр затрещал. Сидевший подле него человек пошевелил полусгоревшие деревяшки прутом и поднял голову. Зере стало неуютно. Она была ветром, но он как будто её видел.

– Не получилось эффектного появления, – вздохнула она, обращаясь человеком. – Но я… Не бойся!

Джим отшатнулся назад и, взмахнув руками, повалился на спину с бревна, на котором сидел. Он судорожно схватил лук, лежавший рядом. Мгновение – натянутая тетива врезается в пальцы.

– Не трать стрелы, милый охотник, – Зера улыбнулась, но не сдвинулась с места. – Я ветер. Ты не сможешь причинить мне вреда. Если ты выслушаешь меня, я, может быть, помогу тебе добраться до Одинокой горы.

– Откуда ты знаешь, куда я иду? – прихрипел Джим. За несколько дней молчания он заговорил впервые.

– Я знаю, что ты ищешь Лиссу. И знаю, что ты достаточно умён, чтобы понять, куда она ушла.

– Отведи меня к ней!

– Ты даже не спросишь, жива ли она?

Зера вздрогнула, поймав взгляд Джима. В этом взгляде было больше удивления, чем минуту назад, когда она превратилась в человека. Отблески костерка играли на абсолютно чёрной в темноте радужке. Глаза охотника не были похожи на человеческие: осознанное безумие отчаявшегося зверя.

– Я проведу тебя к ней, – Зера медленно шагнула к нему, улыбаясь ещё теплее, ещё приветливее. – Но для тебя этот путь может стать последним…

Она, не отрывая медовых глаз от его лица, присела на край бревна.

Лёгкий наклон головы. Плавные движения. Грация, которую она позволяла себе лишь однажды, лишь с одним мужчиной.

С тем, кто отверг её.

С тем, кто оставил внутри иголки, теперь больно покалывающие каждый миллиметр сердца завистью и ревностью.

Если Джим любит так же, как её, молодую красавицу Зеверу, любил княжич несколько веков назад, то любовь охотника должна погибнуть в этом лесу. Должна обратиться в вечный лёд вместе с ним.

Зера слишком привязалась к Лиссе, чтобы позволить ей испытать ту же боль, что когда-то испытала сама.

– Я прошёл пол зимнего леса. Ты уже ничем не сможешь меня напугать.

Зера, не стесняясь, разглядывала лицо Джима, жёлтую в свете костра кожу, отросшую щетину, уродливый, явно свежий шрам на правой щеке до уголка губ. Вновь и вновь возвращалась к сверкающим глазам.

Но блеск в глазах – не доказательство. Ветер смотрел на неё так же, перед тем как бросил.

– Ты уверен, что она хочет видеть тебя? Ты уверен, что ей плохо там, на Одинокой горе?

– Что ты имеешь в виду? – Джим нахмурился.

Она приблизилась к нему вплотную. Подол полупрозрачного платья касался его ноги.

– Там она с Господином горных дорог. Она наконец нашла его. Кажется, ей вполне нравится его компания.

Зера чувствовала себя отвратительно. Она давно не врала так открыто и нагло. Одна её часть хотела прекратить этот цирк. Но другая, бушующая, не знающая границ и правил, та, что позволила ей стать ветром, втыкала в сердце новые иглы.

Больше ревности.

Больше зависти.

– Так ты уверен, что хочешь увидеть её? Будешь ли ты рад, когда увидишь её, счастливую, с другим?

– Да.

Голос Джима дрогнул.

Когда тёплые тонкие пальцы коснулись его щеки, он вдруг увидел её. Увидел молодую девушку с золотистыми волосами, спадающими на грудь, едва скрытую тканью персикового платья. Его бросило в жар.

– Ты уверен? Сколько дней ты скитаешься по лесу?

– Два.