Господин штабс-капитан (СИ)

- Свобода воли ограничивается самим человеком “всё можно не всё полезно” и понимание последствий, пользы или вреда, и составляет нашу работу как Христиан над возрастанием к Богу. Разве не на фронте вы так уверены, что завтра ваш век продолжиться? Вы можете гарантировать себе ещё час жизни? Грех это блуд - “Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа”- не церемония, а осознанный добровольный выбор и самоограничение, отсечение части воли во имя Пути и спутника… Да, наверное, неправильно это, однако только Господь может определить меру правильности, да и реальные страдания, реальная угроза смерти заставляют переоценивать многое и в подавляющем большинстве случаев те, кто заглянул смерти в лицо, перестают играть в игры. На это становится жаль тратить время. Недаром честь и честность один корень и суть то одна. А по поводу венчания с больной – только, брачующиеся, они могут решать правильно ли они поступают. С точки зрения христианства это хорошо.

- А что, батюшка, - медленно произнес я, опустошив свой стакан, - если человек на войне убил не врага, а «своего», но труса и предателя? Как, он грех свершил или нет? А поймал он его на агитации. Призывал, дьявол, оставить окопы и идти в Петроград.

- Защитник Родины, Отечества православного и богохранимого, выполняет свой долг, он иначе и поступить не может, и не должен иначе мочь. Бог не есть просто абстрактное божество. Он есть Живой Бог, Творец и Промыслитель мира, - и Он не нейтрален. Он всегда подает помощь своим верным, сражающимся со слугами диавола за Родину, за веру, за святыни, за честь своих жен и дочерей. Ответ за отступника нести нельзя, но и брать на себя ответственность о решении его судьбы единоначально возможно только в полной изоляции. Да и то трусом был каждый, кто раньше себя переборол кто позже… Агитация, как и ваши вопросы - от сомнения. Бог предложил хорошее, но уже за столько веков привычное и трудоемкое, а тут всем и всё - соблазн…

Да, если так батюшка ведет беседы с нижним чином, то вряд ли его кто-то понимает, - подумал я. Мне ведь тоже не хотелось слышать от него общих фраз и измышлений теологов. Я нуждался в утешении, причем простом, материнском утешении и человеческом понимании, когда близкий, родной человек гладит тебя, успокаивает и говорит, что ты во всем прав. Но я не услышал и не почувствовал того, о чем мечтал. Что ж, больше мне не хотелось смотреть на батюшку. Я понял, почему он меня раздражал. Но, видимо, чувства у нас были взаимные. Батюшку я также раздражал и вызывал у него внутренне отторжение.

ГЛАВА 16.

Революционная агитация.

Не успела еще сильно ослабленная тяжелыми двухнедельными боями наша армия отойти назад, как германцы новым прорывом начали вклиниваться в ее расположение. Одновременно ими была предпринята атака к югу от Перемышля, на Мосциску. Макензен предпринял энергичный нажим на наши позиции на участке реки Сан, между Ярославом и Перемышлем, и окончательно утвердился на правом берегу реки, отбросив нас за речушку Любачовка. Несмотря на организованный командованием фронта контрудар 3 корпусами, германцев не удалось отбросить. Крепость Перемышль оказалась в исходящем угле расположения и с трех сторон охватывалась германцами. В начале июня Перемышль был ими занят. На левом крыле Юго-западного фронта в это же время наша 11-я армия, в состав частей которой и входило мое подразделение, медленно с постепенными упорными боями арьергардного характера, отходила за р. Днестр. А наш левый фланг пока оставался на месте у румынской границы.

С середины июня Макензен вновь начал наступление. С его возобновлением 8-й армии Брусилова не удалось удержаться на подступах ко Львову, и 22 июня Львов был нами оставлен.

С потерей Львова Галиция была утеряна. Наши западные союзники, наконец, поняли всю опасность надвигавшейся катастрофы на Востоке, не уравновешиваемой выступлением Италии. Однако к быстрому удару против Германии ни англичане, ни французы не были в тот момент способны. Общая обстановка складывалась для России крайне невыгодно, и главному командованию приходилось в ближайшее время рассчитывать лишь на собственные силы. В тот же день, когда был утерян Львов, главком отдал директиву постепенно отходить к пределам Киевского округа.

Позиции нашего полка состояли из главной оборонительной линии, расположенной на склонах высот, обращенных в сторону противника, и двух тыловых линий на расстоянии 2-5 км одна от другой. Эти оборонительные линии представляли окопы полного стрелкового профиля, но с весьма малым количеством блиндированных сооружений. Прочных бетонированных построек не было вовсе. Проволокой была оплетена сплошь только первая линия. Перед тыловыми линиями проволочные заграждения были узки и находились только на некоторых участках. Позиция страдала вообще недостатком глубины, — это были линии окопов, слабо между собой связанные закрытыми ходами сообщений и не имевшие солидных опорных пунктов. Главным же недостатком укреплений было отсутствие самостоятельных тыловых позиций.