Господин штабс-капитан (СИ)

- Только революция может окончить войну, товарищи! – крикнул агитатор остающимся еще солдатам и вслед уходящим. - Только на баррикадах завоюем мы свои права, свергнем самодержавие, спасем себя от голодной смерти! Организуйтесь, товарищи! Готовьтесь к гражданской войне! Близок час великой развязки, великого суда над виновниками величайшего в истории преступления против человечества… Довольно жертв во славу капитала. Наш общий враг — за спиной!

- Ну, хватит! – громко рявкнул я и, подойдя вплотную к смутьяну, приставил к его животу револьвер. – Рот закрой и иди вперед!

- Товарищи! – крикнул он вдогонку уходящим все активнее и активнее солдатам. - Пора уже кончать войну с немцами и начинать воевать со своим настоящим врагом — царем и правительством… Полиции мы докажем, что мы не забыли 1905 год. На фронт — полицию, там ее место. Готовьтесь, братцы, сговаривайтесь, советуйтесь один с другим, а когда будет нужно, постоим за себя… Так вставай, подымайся, рабочий народ! Вставай на борьбу, голодный люд, вперед, вперед!

Я не выдержал и нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, второй третий. Оратор осел и медленно сполз на дно окопа. Его безжизненное тело распростерлось у моих ног. Я оглянулся. Вокруг меня не было ни одного солдата. Только Минский и Хитров тупо смотрели на мертвое тело, еще несколько минут назад призывающее к свержению самодержавия и смуте на фронте.

Слегка трясущимися руками я спрятал оружие обратно в кобуру. Минский поднял взгляд на меня, и я прочел в нем непонимание причин моего поступка и даже какую-то жалость к убитому. Хитров тоже смотрел на меня, но в отличие от молодого офицера, тот понял вынужденность моего поступка. Его взгляд был суровым, но непримиримым. Фронт и демократия несовместимы.

- Ступайте, господа, по своим подразделениям! Выясните состояние дисциплины и настрой нижних чинов. Выявить сочувствующих, и применить к ним необходимые меры! Провести беседы о недопустимости подобного рода собраний на передовой и вообще на фронте! Постарайтесь выяснить как он, - я кивнул на лежащее тело, - оказался здесь и кто с ним общался больше всего.

- Есть!

- Так точно! – отозвались офицеры и покинули меня. Я остался один на один с трупом бунтовщика.

Потом я вернулся в блиндаж и приказал Виноградову с его солдатами решить, что делать с трупом большевика. Прапорщик поморщился от неприятного поручения, но взял под козырек и вышел. Я и сам находился в прескверном расположении духа. Усевшись за стол, я бездумно тасовал колоду карт. В блиндаж вошел мой денщик.

- Разрешите, ваше благородие?

- Заходи, любезный…

- Ваше благородие, имею рассказать Вам о случае, свидетелем которого был вчера.

Я повернулся к солдату и, внимательно посмотрев на него, приготовился его слушать.

- Вчера, господин штабс-капитан, зашел я к солдатам четвертого взвода. Они меня не стесняются и говорят при мне обо всем.

- Так…

- Я не весь разговор слышал. Услышал только с того момента, когда кто-то говорил «Будем так воевать, что погоним колбасников до самого Берлина!» Кто-то даже похвалил нашего командира дивизии: «А ведь наш-то, генерал, научился воевать!»

Слышу, в ответ раздался насмешливый голос, то был голос обо всем осведомленного Говорова:

«Научился! Как бы не так. Лез он из кожи вон, потому что в этом районе его имение. А мы-то, дураки, за его имение на смерть шли…»

«А и правда! Помните, ребята, он, гадюка, не хотел помочь нашей пехоте, по его вине много там полегло нашего брата, — поддержал его старый солдат Кулешов. — А за свое добро он хорошо воюет!»

Затем разговор включился солдат Григорьев, прибывший к нам с недавним маршевым пополнением. Человек он всеми уважаемый, начитанный, грамотный, из этих, из петроградских рабочих.

«Будет вам, ребята, зря болтать, – говорит Григорьев. - Разговорами делу не поможешь. Придет время, а оно не за горами, тогда смотри не дремли. Припомним все и генералу, и полковнику, и кое-кому другому».

Разговор прекратился с появлением господина подпоручика Сенцова.

«Здравствуйте, братцы! – сказал их благородие и уселся на услужливо подставленный ему унтером Алтуховым стул. — А что, здорово мы вчера австрияков поколотили?»

«Да, ваше благородие. Почаще бы их так. Но что-то у нас не всегда получается», - ответил за всех Григорьев.

«Как не получается, Григорьев, или вы не слышали из газет, как наши доблестные войска взяли укрепления нескольких германских населенных пунктов?» - говорит господин подпоручик

«Так-то оно так, но ведь и мы целую армию генерала Самсонова в Восточной Пруссии потеряли», - заявляет тогда Григорьев.

Да, такое могло быть, - подумал я. - В последнее время нам было рекомендовано относиться к подобным разговорам снисходительней, вероятно, потому, что в армии усилилось брожение и недовольство затянувшейся войной и нашими последними военными неудачами.

- А их благородие господин подпоручик отвечает, протирая платком стекла пенсне: