Господин судебный пристав

Сравнительно быструю победу частей Красной армии и партизанских отрядов в боях под Верхнеудинском отчасти можно объяснить тем обстоятельством, что несколько раньше, предвидя неминуемое поражение, покинули город американские войска, «Дикая дивизия» и части каппелевской дивизии. В городе находились лишь семёновцы, а из иностранных войск – японские интервенты. Командование советских войск, чтобы избежать военного столкновения с японскими войсками, сделало категорическое заявление их командованию: объявить о своём нейтралитете и начать немедленную эвакуацию японских частей из города. При этом японцы были предупреждены, что если они окажут сопротивление, то оно будет подавлено. Японцы согласились с требованием командования советских войск. В результате переговоров нагорная часть города, прилегающая к линии железной дороги, была объявлена нейтральной зоной до полной эвакуации японских войск из города. 1 марта войска Красной армии и партизанские отряды начали наступление и, на следующий день, 2 марта, Верхнеудинск был занят. Японские войска эвакуировались на Восток, увозя с собой семёновских офицеров…

***

Бурматов привёз Кузьму и Алсу к домику Яшки-бурята. Трудно было понять, как он нашёл его среди бескрайней тайги.

– Чёрт подери, я узнаю это место и не узнаю! – воскликнул Митрофан. – Снега выпало столько, что вся тайга изменилась до неузнаваемости!

– Собака лает, значит, жильё где-то рядом, – сказал Кузьма, озираясь по сторонам.

– А вот и хозяин! – рассмеялся Митрофан, увидев голову старика, выглядывающую из-за ствола дерева. – Принимай гостей, Яшка, и не играй с нами в прятки!

По узкой траншее Яшка провёл гостей в занесённое снегом жилище и запустил внутрь.

– Всё, как и прежде, никаких перестановок! – усмехнулся Бурматов. – Два топчана у стен, столик между ними, два табурета и крохотная скамеечка у печи. Места как раз хватит, чтобы нам здесь всем разместиться.

Он зажёг керосиновую лампу, и её коптящий язычок в полумраке избёнки всем показался ослепительно ярким.

– А чего печка не топится? – спросил Кузьма. – Сейчас я её…

Он протиснулся к нарам и быстро начал снимать с себя мешок, полушубок, шапку и валенки. Бурматов и Алсу последовали его примеру.

– Я много наслышан о тебе от господина Бурматова, – сказал Кузьма, с уважением глядя на старика. – Но как можно человеку одному жить в такой глуши?

– Я к тебе своего человека посылал, – сказал Бурматов, видя, что Яшка не собирается отвечать на вопрос Малова. – Ты его знаешь, партизан молоденький, Стёпкой зовут… Ты их отряд через болота переводил, помнишь?

– Помню Стёпку, шустрый такой, – кивнул бурят, забивая табаком трубочку. – Яшка давно не видел его.

– Но ведь он мне говорил, что бывал у тебя? – нахмурился Митрофан. – Вот потому я…

– Не надо было посылать его, – заговорил старик. – Много снега в тайгу падало этой зимой. Ты сам с трудом нашёл мой дом, так ведь? А он молод совсем… Он ещё глупый мальчишка.

– А может, стоит поискать его? – предложил Кузьма. Он стоял, согнувшись, касаясь не головой, а плечами потолка. – Да и коня с санями куда-то определить надо, иначе к утру от него и костей не останется.

Яшка никак не отреагировал на его предложение. Митрофан тем временем уже сидел на корточках у печки и закладывал в неё дрова.

– Ещё я наслышан от господина Бурматова, что ты хорошо хвори лечишь, – обратился к старику Кузьма. – Посмотри нашу девушку, можешь ли ты ей помочь?

Яшка даже не глянул на Алсу, которая, забравшись на нары, угрюмо наблюдала за ним.

– А ты чего молчишь, старик? – спросил Митрофан, оборачиваясь.

– Пусть лопату берёт и сарай откапывает, – сказал Яшка. – Там и корм есть для лошадки, и волки туда соваться побоятся.

Кузьма надел полушубок, натянул на голову шапку, но не уходил: не хотел, видимо, менять тёплый уют на мороз за дверью.

– Ну, как решать будем о нашем переходе? – спросил Митрофан испытывающе, не сводя глаз с непроницаемого лица старика. – Прямо сейчас или чуть позже?