Госпожа леса (СИ)

Кэрдан опять недовольно скривился. Не любил, когда поминали ведьм, что жили на Гиблой поляне — в его, между прочем, лесу! Чувствовали себя эти стервы едва ли не хозяйками положения. Кэрдану давно бы договориться со злодейками, или откупиться, или ворваться в их обиталище с вооруженным отрядом и разделаться с ними, но он все медлил и не решался, откладывал на потом. Да видно, это «потом» наступило и так пригрело, что пора было на что-то решаться.

— Ведьмы, значит? — обратил свой взор на старосту Кэрдан.

— А Леший его знает, — пожал плечами Реген и покосился на жену.

Та, как будто спохватилась, всплеснула руками, поспешно стащила рукавицы и кинула их к мужу на лавку, сняла шаль и ринулась к столу, обходя его боком.

— Ваша милость, так, наверное, с дороги устали, — проворковала ласково и с хитрецой, ее серые глаза блеснули в свете растопленной печи, и она потянулась к расписанному охрой кувшину, в котором плескалась знаменитая вишневая наливка.

Муж подал ей глиняный стакан, и она, с благодарностью приняв сосуд, наполнила его с улыбкой.

— Вот, наливочки моей попробуйте, согрейтесь, — женщина она была в возрасте, а щебетала будто влюбленная девица.

— За гостеприимство твое, Ганна, спасибо, — он поднес стакан с наливкой к губам и опрокинул, осушив до самого дна.

Бордовая, как кровь драконов, жидкость, просочилась меж нижней губой и стаканом, и пара капель попали Кэрдану на теплый плащ. Он отер рукой в перчатке черные усы и блаженно выдохнул. Наливка была что надо! Сейчас бы еще и теплую девицу под бок, да не какую-нибудь, а непременно Элинэю. С ее бледной матовой кожей и шелковистыми золотисто-рыжими волосами, которые напоминали драгоценное полотно. Зарыться бы лицом в эти ее волосы, вдохнуть горьковато-сладкий аромат целебных трав и сорвать поцелуй с девичьих губ.

— А я говорю, что это происки ведьм! — не унималась Ганна. Женщина она была упрямая — это правда: — Наслали на нас беду, а теперь потешаются.

От звука ее грубого голоса Кэрдана передернуло, и он в который раз за этот день поморщился. То ли дело голос Элинэи. Когда говорила ведунья, казалось, поет весенний ветер — ласковый и тихий.

— Ну с чего им насылать заразу, объясни, глупая женщина? — староста, видать, за последние дни пререканий с женой все же сорвался и ударил по столу раскрытой ладонью.

Вот умела Ганна довести до ручки.

— А мне почем знать? Может захотелось им так. Они же любят гадить добрым людям.

Их спор прервало сухое покашливание лекаря, до этого державшегося в стороне. Он уже прошел вглубь избы, уселся на узкую лавку, что стояла под окном, и вперил нечитаемый взор прямо в лорда.

— Ну, а ты, что скажешь? — спросил у него Кэрдан и пододвинул опустевший стакан старостиной жене.

Та вмиг сообразила, чего от нее ждут и разлила наливку, в этот раз щедро плеснув и себе, и мужу. Лекарю она не стала предлагать, тот, окаянный, не пил ничего, кроме травяных настоев. Должно быть, оттого и был таким дотошным и противным. Не даром ни одна девица в деревне не позарилась на его сухую вытянутую рожу. Что с него, высохшего пня, взять?

— Откуда взялась эта хворь, мне неизвестно, — лекарь произнес последнее слово особо громко, — но многих в деревне эта зараза и в самом деле подкосила. Большинство попросту не способны встать с постели и самостоятельно передвигаться.

Кэрдан тяжело вздохнул и уставился на полный стакан, поднес ко рту и жадно присосался. А ведь поначалу, когда только получил первое послание от старосты Регена, подумал, что это неудачная шутка старика. Да кто ж в здравом уме решит шутить со своим лордом?

А позже отправленный из замка лекарь подтвердил страшные опасения деревенского старосты о том, что многие переболевшие ослабли настолько, что даже самостоятельно подняться не способны.

— Уж, как мы намаялись, ваша милость, — скорбно вздохнула Ганна, особенно вспоминая последние дни, — от одного дому к другому только и бегали, и помогали нашим соседям. Да что поделать, коли нам повезло не заразиться этой хворобой. А вот Элинэе…

Она не договорила, а Кэрдан, снова потянувшийся за наливкой, едва не подавился, услыхав знакомое имя.

— Да-а-а… с этой хворобой темное дело, — проговорил староста.

И тут все трое: лорд Кэрдан, Реген и Ганна — посмотрели на притихшего лекаря.

Тот, надо отдать ему должное, стойко выдержал взгляды лорда, старосты и старостиной жены. А после неуверенно мотнул головой. Его темные волосы с редкой проседью были гладко зачесаны назад и собраны в низкий хвост. Впалые щеки, морщины у рта и длинный нос придавали ему даже некой схожести со Сверестенем.

— Я только и могу, ваша милость, что посоветовать набраться терпения, — прямо сказал лекарь и потер вспотевшие от напряжения ладони о длинный фартук, завязанный поверх серых одежд.

Чего было ожидать от Агнера Кэрдана он и правда не знал, а потому уже приготовился к худшему.

Ганна после такого ответа лекаря ахнула, поднесла правую руку к лицу, прикрыла рот и возвела глаза к небу.