Госпожа попаданка (СИ)

Архидиаконесса Саломея выглядела молодо — чуть ли не младше Лены. Впрочем, девушка уже не обманывалась этой цветущей юностью — судя по иным обмолвкам и Кайре, на самом деле, было уже за тридцать. Среди даров Богини своим жрицам была и молодость — если и не вечная, то, во всяком случае, весьма продолжительная. Неудивительно, что девушки из самых знатных семей, — не только Некрарии, но и иных стран, — мечтали попасть в Никтополийский Монастырь. Но брали далеко не всех.

Сейчас решалось, попадет ли туда Лена: подперев кулаком подбородок, бледная красавица со странными фиолетовыми глазами внимательно слушала попаданку. Саломея носила черно-бело-красное одеяние, а с шеи на серебряной цепочке свисал амулет — все тот же трискель, вписанный в шестиконечную звезду-свастику. Иссиня-черные волосы венчала серебряная диадема в виде лунного диска, украшенного семью рубинами. Длинные ногти, покрывал черный лак с нанесенными поверх него разводами — красными на правой руке и белыми на левой. Встреча проходила в личном покое правительницы Некрарии — небольшой уютной комнате, убранной черно-красными занавесями. За спиной Саломеи, на возвышении из черного мрамора, красовалась серебряная статуя женщины в ниспадающем до пят одеянии. Три женских лика смотрели на Лену — один принадлежал юной девушке с озорными глазами и игривой улыбкой на полных губах. Второй лик был преисполнен надменного величия, воистину подобающего только богине. На третий лик Лена старалась особо не смотреть — столь искусно неведомый скульптор изобразил гримасу нечеловеческой ярости, обнажившей острые клыки и извивающиеся змеи волос. Над всеми тремя ликами красовался лунный серп. Четыре руки сжимали символы богини — ключ, факел, меч и кнут. У ног Скилакагеты стоял, вздыбив шерсть и оскалив острые клыки, большой пес из черной бронзы. Похожий зверь, только уже живой, лежал у ног архидиакониссы: черная собака, напоминающая помесь овчарки с доберманом, но размером с крупного дога. Пес выглядел спокойнее своего бронзового подобия, но умные глаза внимательно следили за каждым движением Лены. На стоявшую в стороне Кайру пес не обращал внимания, видимо, давно свыкшись с ее присутствием.

— Покажи нож, — произнесла Саломея, когда путанный и сбивчивый рассказ, наконец, подошел к концу. Лена, покосившись на кивнувшую ей Кайру, протянула нож.

— Вроде ничего особенного, — архидиаконисса повертела нож перед глазами. — А если так?

И она резко полоснула себя по ладони.

— Черт! — не выдержала Лена, — осторожно!

Саломея бросила на нее снисходительный взгляд и провела окровавленной ладонью по рукояти ножа, что-то шепча при этом. На глазах Лены вокруг клинка вдруг замерцало сначала слабое, а потом все более яркое багровое свечение, охватившее и руку Саломеи. Случайно глянув поверх головы жрицы, Лена с содроганием увидела, что и глаза всех трех ликов светятся все тем же светом.

— Ха! — выдохнула жрица и свечение погасло.

Саломея протянула нож обратно — рукоятью вперед, причем Лена успела заметить, что на ее ладони нет и следа от шрама.

— Ну, — хмыкнула она, — так лучше?

Лена с изумлением посмотрела на нож — его лезвие отливало серо-стальным блеском, в него теперь можно было смотреться как в зеркало. Изменилась и рукоять — девушка ясно видела рисунок: распахнувшая крылья черная птица в окружении черных же языков пламени. Окружавшие рисунок буквы напоминали латинские, но Лена не смогла опознать языка, на котором была сделана надпись.

— Черный Феникс, — прошептала за спиной Лены Кайра, — я думала, это легенда.

— Может и так, — кивнула Саломея, — почему бы оружейнику, изготовившему клинок, не вдохновиться старой байкой. И все же… хотела бы я поговорить с твоим отцом.

— Мой отец мертв, — пробурчала Лена.

— И ты видела тело? — Саломея вскинула бровь.

Лена мотнула головой.

— Загадочная история, — сказала Саломея, — и это солнце на монете и этот твой…как его?

— Толик, — буркнула Лена.

— Может и назвался он тебе не просто так, — задумчиво произнесла Саломея, — мне надо будет кое с кем посоветоваться.

Лена переглянулась с Кайрой — она уже поняла, с кем может советоваться архидиаконесса.

— В общем, нож останется у меня, — сказала архидиаконисса, — а что касается тебя…

— Она достойна держать кнут диакониссы, — сказала Кайры, — я…

— Ты видела, как она отхлестала кнутом двух торгашей на площади Тоема, — усмехнулась Саломея. — Если бы ты ее не спасла, чем бы все кончилось? Достойно, но маловато для того, чтобы встать вровень с сестрами.

— Испытай ее, — упрямо сказала Кайра, — или я когда-то ошибалась в выборе послушниц?

— В тебе кровь мерков, — сказала архдиаконисса, — они ошибаются реже, чем люди, но все же чаще, чем боги. Пусть ее испытывает сама Скилакагета.

Она поднялась с кресла и рядом с ней бесшумно поднялся пес, зыркнувший на Лену настороженным взглядом. Саломея, поманив за собой девушек, отодвинула одну из занавесей. За ней обнаружилась небольшая железная дверца, в которую Кайра с Леной шагнули вслед за жрицей.