Госпожа Сарторис

В этот период Рената была моей единственной поддержкой. Она рассказывала мне о двух предыдущих мужьях: от каждого расставания она явно выигрывала – она умела их очаровательно копировать, и ее жизнерадостность заражала даже меня. Я тоже ей многое рассказывала, и некоторые темы мне даже удалось закрыть; просто потому, что я смогла облечь их в слова. Эрнст виделся с ней неохотно; как и у большинства любителей анекдотов, у него начисто отсутствовало чувство юмора, и смех Ренаты его сердил. Она очень заботилась о своей внешности, но не придавала никакого значения хорошим манерам. Рената уже ничего не боялась, только хотела найти мужчину, и поэтому я составляла ей компанию в пивных и барах, куда даме не следовало ходить одной. В Л. было не слишком много возможностей, поэтому иногда мы ездили в Ф., в местный клуб для «одиноких сердец», с настольными телефонами и хрустальным шаром над танцполом. В такие вечера я оставалась трезвой – главным образом из-за долгой обратной поездки, – и поэтому Эрнст не мог сказать, что Рената склоняет меня к выпивке, а обо всем остальном он не знал. Я говорила ему, что хожу к Ренате в гости, и ему не приходило в голову за мной шпионить; наоборот, он был рад, что она не приходит к нам. В Л. было всего два подходящих бара, в двух лучших отелях, и я была уверена, что не встречу там знакомых. В «Драй Кайзерн» мы сначала садились на высокие стулья у стойки, но в узких юбках это было слишком неудобно, и позднее мы переместились в угол – из глубоких кресел удавалось осматривать все заведение, оставаясь в тени. Когда Рената замечала кого-нибудь интересного, она всегда находила способ завязать разговор; она никогда не стеснялась попросить сигарету, ей было плевать на приличия. «Я рассказываю ему, что пытаюсь бросить, – говорила она, – и сразу появляется тема для разговора, и ему приятно, что он выручил меня из беды». Потом мы сидели втроем, я слушала истории о командировках и ресторанах с тремя звездами, о зимнем спорте, сортах виски и Мексике или США, только о женах и детях всегда умалчивали. Когда я считала кандидата не подлежащим обсуждению, то тоже просила у него сигарету; остальное было делом Ренаты. «У меня хорошее чутье, – говорила она, – но у тебя, так сказать, отсутствует интерес, и поэтому ты объективнее. К тому же ты больше боишься разочарований, а это всегда повышает проницательность». Если я просила сигарету и она сомневалась тоже, вечер заканчивался, но иногда она игнорировала намек и оставалась сидеть до моего ухода. Тогда я ехала домой одна и представляла, как развивается история; это было особенно увлекательно благодаря тому факту, что на следующий день я узнавала правду. Рената была безжалостна в своей откровенности, в том числе и к себе, и поэтому я слушала о бестактных замечаниях, прерванных постельных сценах, импотенции из-за алкоголя, уходах в три часа ночи и такси за десятку. Бывали и удачные ночи, но ничего долгосрочного никогда не получалось – до того вечера, который стал судьбоносным и для меня.

Дело было в «Драй Кайзерн», мы сидели в своем углу и наблюдали за баром. Внимание Ренаты привлек полный усатый мужчина лет пятидесяти, и он понравился даже мне. От него исходило какое-то спокойствие, он казался серьезным и, похоже, чувствовал себя слегка неуютно. Он не курил, так что вариант с сигаретой не подходил. Мы попытались придумать другую стратегию, но чем мудренее становился план, тем меньше он мне нравился. «Этот типаж не потерпит уловок, – сказала я, – ты только сделаешь из себя посмешище». «Тогда я скажу ему правду», – наконец решила она, встала и направилась к незнакомцу. Они обменялись несколькими фразами, а потом вместе вернулись. «Вашей подруге, – сказал он, протянув мне руку и представившись, – показалось, что я выгляжу одиноко, и она была полностью права». Он оказался риелтором из М., который осматривал в нашем городе большой объект; переговоры прошли неудачно, и он коротал вечер, чтобы уехать следующим утром. «Вместо заполнения договора я наполняю желудок коньяком, – пошутил он, – но, разумеется, предпочту выпить бокал вина в вашей компании».

Он был первым мужчиной, который сразу заговорил о жене – хоть и был с ней разведен, – и этим мне сразу очень понравился. Чутье не обмануло Ренату, он был одинок и немного расстроен и оценил темпераментный, душевный поступок моей подруги, пригласившей его за наш столик. Мы прекрасно проводили время, пока дверь не открылась – была уже почти полночь – и не вошла моя дочь.