Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица

Она часто приказывала проводить переклички без обуви или носков в самые холодные дни зимы, что причиняло огромные страдания¹⁵, а в июне 1942 года инициировала политику, запрещавшую всю деревянную обувь для заключенных. Независимо от своей работы заключенная теперь должна ходить босой. Как результат – массовые травмы ног и постоянное отсутствие должного лечения¹⁶. Если узница осмеливалась подложить под ноги клочок бумаги или картона в качестве скудной защиты от холода, Мандель жестоко избивала ее за наглость. Мария даже, бывало, ложилась на землю и смотрела, не лежит ли под чьими-то ногами бумага¹⁷.

Заключенная Уршула Виньская узнала, что Мандель распорядилась засыпать золой боковые улицы лагеря, по которым они каждый день добирались до мастерских. Уршула рассказала, что проходила через эту пытку четыре раза в день, и отметила, что когда женщины сглаживали ногами острые края золы, то выкладывали новый слой. Однажды заключенная сошла на обочину дороги, чтобы пройти там, где было меньше золы. Неожиданно из боковой улицы появилась Мандель на велосипеде, в белых перчатках и униформе, и быстрым движением ударила заключенную по щеке. «Бедная женщина упала лицом в золу, а Мандель укатила с выражением триумфа на лице»¹⁸. Уршула заключает: «Она была опьянена своей властью!»¹⁹

Уцелевшие узницы отчетливо помнили эту пытку и ее ужасные последствия для физического здоровья. «Босые ноги на грубом гравии лагерных улиц. Если у кого-то на ногах была бумага или бинт, Мандель и Эрих пинали и били, и все удары были направлены на «места с наибольшим нагноением». В ранах скапливалась пыль с улицы, мухи откладывали там яйца, раны смердели все больше и больше, и бедные жертвы не могли ходить»²⁰.

Пораженный ужасными травмами, полученными в результате такой практики, главный лагерный врач дважды вмешивался в ситуацию, умоляя разрешить заключенным носить башмаки. В обоих случаях ему было отказано²¹.

Все заключенные испытали на себе муки политики Мандель в отношении обуви и ужасные условия проводимой ею переклички. Зофия Цишек с ужасом вспоминает эти переклички. «Осенью и зимой они были очень ранними, потому что было еще темно, и бесконечными, потому что номера никогда не совпадали. И было очень холодно. Мучительно холодно – особенно утром, даже летом». Цишек также содрогается, вспоминая, что с ранней весны до поздней осени заключенные ходили босиком. Она заключает: «Утренние переклички были самыми тяжелыми»²².

Глава 20 Охота на «кудрявых»

Нам каждый день говорили, что мы всего лишь цифры, и мы должны забыть, что мы люди, что о нас никто не думает, что мы никогда не вернемся в свою страну, что мы рабы и должны только работать. Нам не разрешалось улыбаться, плакать или молиться. Нам не разрешали защищаться, когда нас били.

Ядвига Дзидо¹

Одна из заключенных по имени Ядвига Дзидо вспоминала, что в 1942 году в лагере царили страшный голод и ужас. «Немцы были на пике своего могущества. На лице каждой эсэсовки можно было увидеть надменность и гордость»². Освоившись на посту главной надзирательницы, Мария с жадностью питалась страхом, который она внушала заключенным, и своей способностью вершить жизнь или смерть. Одна женщина рассказывала, что Мандель нравилось, когда мимо нее проходили с боязнью. Она несла себя с гордостью, презрительно смотря на заключенных. «Она упивалась своей властью. Она всегда была в полном обмундировании, включая перчатки. Мучения и издевательства над заключенными убеждали ее в собственной значимости»³.

Пытки Мандель часто содержали сексуальный компонент. «Однажды во время сильнейшего мороза она раздела догола заключенную прямо на глазах у всей переклички – а это более десяти тысяч женщин, – а потом избивала ее»⁴.

Другие заключенные вспоминают, что при Марии женщинам приказывали «обслуживать» немецких солдат. «Всех, кто отказывался, отправляли в Бункер, а тем, кто соглашался, обещали освобождение через три месяца. Если женщина возвращалась из борделя с венерическим заболеванием, ее убивали посредством инъекции яда»⁵.

Почти любой проступок, мнимый или реальный, мог привести и обычно приводил к наказанию. Заключенные вспоминают, что невозможно было отличить, что запрещено, а что нет, и в результате их постоянно наказывали⁶.