Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица

Мария Ливо вспоминала, что одним из первых приказов Мандель после того, как она стала главной надзирательницей, было «отобрать все лифчики и башмаки». Она также отбирала простыни и матрасы, так что заключенным приходилось спать на жестком дереве, и часто назначала наказание в виде «пятидесяти ударов плетью». Самым распространенным наказанием было двадцать пять плетей, четыре недели в Бункере и три месяца в штрафном отряде»⁷. Другая заключенная отметила, что период пребывания Мандель на посту главной надзирательницы был «временем самого большого голода». «Нам подавали переваренную и гнилую картошку. Каждое воскресенье она приказывала поститься или голодать»⁸.

Минни Артнер описывает пребывание Мандель на этом посту как «распорядок ужаса». Главная надзирательница неожиданно появлялась в бараках, осматривала шкафы, конфисковывала все те мелкие сокровища, которые были у женщин, и объявляла выговоры⁹. «На счетной перекличке ни одна колонна не вела себя так, как она хотела [по ее стандарту]. На работах на свежем воздухе она появлялась и, крича, раздавала свои фирменные пощечины»¹⁰.

Особенно враждебно Мандель относилась к польским женщинам, часто бросая в их адрес оскорбления вроде Sau-Hunde («свинособаки»), «польская банда» и «польские свиньи», и нанося им дополнительные побои. Одна из уцелевших узниц вспоминала, что, когда Мандель столкнулась с психически неуравновешенной польской заключенной, она убила ее у всех на глазах. «Она испытывала крайнюю ненависть к полькам, била нас, преследовала»¹¹.

По правилам лагеря заключенные должны были завязывать волосы в пучок. Кудрявые волосы почему-то оскорбляли Марию, поэтому она отбирала для наказания любую несчастную женщину, которая осмеливалась позволить малейшей прядке выбиться из-под косынки¹².

Для Мандель охота на кудрявых узниц часто была особым видом спорта. «Как только Мандель находила нарушительницу, она вытаскивала ее из очереди, срывала с нее косынку, обхватывала ее за уши и голову, пинала и била сапогами». Затем записывался тюремный номер заключенной, ее уводили и брили наголо. После этого несчастную заставляли носить на шее плакат, гласящий, что она нарушила лагерный порядок и отрастила кудрявые локоны¹³.

Также именно во время пребывания Мандель на посту главной надзирательницы, весной 1942 года, начались казни заключенных через расстрел¹⁴. Казни проводились во вторник и пятницу каждой недели¹⁵.

– Они делали это по-злому, например, приносили имена людей, которых должны были казнить на следующий день. И они всегда делали это так, чтобы во время вечерней переклички был слышен звук выстрелов¹⁶.

Казни происходили на пятачке, за лагерной стеной, где жертв ждал расстрельный взвод.

На Ванду Урбанску, работавшую в лагерной канцелярии, была возложена обязанность отыскивать листки с именами приговоренных и нести этот список сначала Кёглю на утверждение, а затем Мандель. Урбанска подтвердила, что Мандель сопровождала этих женщин в Бункер, где их держали до вечерней переклички.

Когда собирались остальные заключенные, приговоренных женщин выводили за ворота.

– Затем, спустя примерно десять минут, слышался залп. Я подчеркиваю, что в ряде случаев женщин-заключенных [лично] сопровождала Мандель. Затем имена казненных вычеркивались из списка¹⁷.

Мандель, казалось, получала удовольствие от этих казней. Одна заключенная вспоминает, что перед тем, как жертв вели на казнь, Мандель била и пинала их без причины.

– Она делала это часто, и била «профессионально», то есть по болезненным частям тела. Она избивала их вплоть до потери сознания: у жертв были избитые, кровоточащие и покрытые синяками лица¹⁸.

Ванда Пултавская отчетливо помнит казни. Помнит, как она и ее подруги не осмеливались плакать, когда в их бараки приносили списки людей, которых должны были убить на следующий день. Как не осмеливались плакать и на перекличке, когда раздавались выстрелы. «Как ужасно молчание толпы женщин!» Позже она подытожит: «Слова могут быть красноречивы, но насколько более красноречиво молчание, особенно молчание многих тысяч людей»¹⁹. Тщательно продуманная жестокость этих убийств и то, как они были исполнены, остались в памяти всех выживших.

Глава 21 Величайшая жестокость

Она была высокой и сильной, ей не составляло труда одним ударом отправить в обморок истощенных заключенных.

Мари Видмаер¹

По моему мнению, удары рукой по лицу не были таким уж и зверством.

Мария Мандель²

Надругательства не прекращались, они шли, казалось, нескончаемым потоком, одно за другим. Мария оказалась в водовороте власти, подпитываемая приступами ярости и головокружительными преимуществами своего положения. Она продолжала ежедневно избивать десятки заключенных, часто по лицу.