Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица

Барбара Ибоя Позимская позже дала показания для суда над Мандель, рассказав об одном особенно страшном дне, когда многие здоровые и молодые заключенные были отобраны на смерть. Это случилось осенью 1942 года, в воскресенье, когда Мандель пришла с собакой и приказала всем заключенным собраться во дворе для переклички¹⁰.

Барбара почувствовала, что сейчас произойдет что-то страшное, и спряталась с подругой на нижних нарах. Оттуда до них донеслись крики, лай собак и крики разъяренной Мандель, издевавшейся над заключенными. «Она начала брызгать из шланга, пинать слабых, а тех, кто не мог стоять на ногах и не мог передвигаться самостоятельно, бросали в стоящие рядом машины. Заключенные кричали и пытались сопротивляться погрузке в машины, и тогда Мария Мандель и вооруженные эсэсовцы начали избивать их, заталкивать в машины и натравливать на них собак. Я видела, как собаки нападали на людей и отрывали куски плоти»¹¹.

Барбара вспомнила, что заключенных было около восьмисот, почти все молодые женщины, от шестнадцати до двадцати пяти лет, среди них было много здоровых, сильных и молодых девушек, еще способных работать. Мандель погрузила всех в машины, и они попали в газовые камеры¹². Выжили только Барбара и ее подруга.

Иногда жестокость Мандель вызывала недоумение даже у мужчин-эсэсовцев. Мария Штромбергер, свидетельница на суде над Рудольфом Хёссом, приводила историю, рассказанную эсэсовцем по фамилии Ригенхаген, который был назначен начальником отдела дезинфекции и дезинсекции.

Зимой 1943 года восемьсот арийских женщин прибыли в Биркенау на транспорте из Парижа¹³. Под руководством Мандель их поместили в холодный, покрытый льдом барак, где они находились в течение нескольких недель. В конце концов им приказали пройти отбор, чтобы определить, кто из них способен работать. Женщины должны были стоять спиной к Мандель, которая пинала их ногой в область поясницы. Если голодные, ослабленные женщины выдерживали удар и не падали, их признавали пригодными к работе. Тех, кто падал, отводили в газовую камеру.

Ригенхаген и его коллега осуждали Марию за такое обращение с заключенными. После этого она нажаловалась на них Хёссу¹⁴, который вызвал Ригенхагена и сказал, что «фрау Мандель имела такую хорошую репутацию в Берлине и так хорошо работала здесь, что они должны немедленно пойти к ней и извиниться». Вскоре после этого Ригенхаген был переведен на другую должность¹⁵.

Глава 40 «Я часто рыдала»

Я часто рыдала из-за женщин-надзирательниц… Иногда я теряла мужество и хотела бросить работу, потому что то, что было само собой разумеющимся в Равенсбрюке, в Аушвице приходилось добывать силой…

Аушвиц был самым трудным временем в моей жизни.

Мария Мандель¹

Трудности Марии в должности главной надзирательницы, несомненно, сыграли свою роль в том, что ее поведение становилось все более и более ужасающим.

Недостаток контроля над женщинами-надзирательницами, находившимися в ее подчинении, ужасные санитарные условия женского лагеря и умственные усилия, необходимые для контроля над более высокопоставленными заключенными и коллаборантами, – все это способствовало нарастанию общего уровня стресса. Кроме того, усугубляла ситуацию постоянная вражда с женоненавистником Хёсслером и другими офицерами-мужчинами.

Больше всего Марии досаждали женщины-надзирательницы, находившиеся в ее подчинении.