Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица

Среди женщин-надзирательниц были очень достойные люди, но остальные в большинстве своем вели себя просто невыносимо. Положение ухудшилось в 1943–1944 годах, когда их невозможно стало отличить от асоциальных элементов. Особенно тяжело было в Аушвице². Велика была опасность, что они попадут в какую-нибудь передрягу из-за общения с заключенными. Несколько человек за это были осуждены и сурово наказаны. Многие отправлены в другой лагерь на основании лишь подозрений, как бы вдруг чего не случилось. [Было много] плохого поведения, как профессионального, так и личного³.

У нас были вечно пьяные надзиратели, я не знаю, где они брали спиртное – легально это было невозможно. В 1944 году в Аушвице одна надзирательница исчезла на четыре недели, в течение которых она общалась с мужчинами; ее поймали недалеко от лагеря и привезли в больницу. Она подхватила венерическое заболевание. Мне было стыдно перед заключенными, поскольку они все знали. Я часто рыдала из-за женщин-надзирательниц⁴.

Среди надзирательниц воровство и коррупция стали обычным делом. В послевоенных показаниях бывшая надзирательница Эльфрида Кок рассказала, как она и еще семь женщин-надзирательниц были арестованы за кражу вещей заключенных⁵. Это были не единичные случаи, и хотя Гиммлер предупреждал, что «те, кто оступится, умрут без пощады», проблема воровства оставалась актуальной⁶. Мария приказала женщинам-эсэсовкам прекратить брать живицу из тюремных запасов – это лишь один из примеров⁷.

В конце концов ситуация ухудшилась настолько, что группенфюрер СС Рихард Глюкс разослал всем комендантам письмо, в котором говорилось, что «в последнее время наблюдается тревожный рост числа уголовных дел против женщин-надзирательниц СС в концентрационных лагерях»⁸. Он подчеркнул, что этим сотрудницам следует напомнить об их обязанностях и особенно об уважении к чужой собственности.

Будучи номинальным руководителем женщин-надзирательниц, Мандель сталкивалась с большим давлением, пытаясь контролировать подобное поведение. Тем не менее Оскар Грёнинг отмечает, что «приобретение вещей, еды и алкогольных напитков было незаконным, но до определенного момента это было приемлемо для персонала СС – они терпели это, смотрели на это сквозь пальцы»⁹.

Когда воровство становилось чересчур вопиющим, Хёсс приказывал обыскивать казармы СС в поисках контрабанды. «Однажды в конце октября 1943 года в лагере Аушвиц сотрудники службы безопасности СД и гестапо провели внезапный обыск помещений СС. Шкафчики были вскрыты (в присутствии их владельцев), и в них были обнаружены следы «запрещенки». Во время этой операции были арестованы многие члены СС»¹⁰.

Хотя Мария не была втянута в эту конкретную операцию, она тоже подвергалась соблазну легкой наживы. Заключенная Герда Шнайдер слышала разговоры о двух таких случаях: посыльная Лиана Поллак положила в ее машину пакет, в котором было два пуховых одеяла. «Она поехала домой с этим пакетом, ничего не сказав»¹¹. Другие руководители отмечали, что Мандель появилась на вечере встречи выпускников в вечернем платье и мехах серебристой лисы и что «эти вещи точно не были куплены на ее зарплату»¹².

Ранее, перед отъездом из Равенсбрюка в Аушвиц, Мария, по слухам, отправила некоторые «военные трофеи» обратно в Мюнцкирхен. Заключенные вспоминают, что она забрала некоторые ценные вещи, принадлежавшие заключенным. «Она не оставила себе [личные вещи, но оставила] слиток золота, который был найден при ней. Об этом узнали заключенные, работавшие в месте, где сортировались вещи заключенных, и эти заключенные должны были отдавать вещи Мандель по ее приказу»¹³.

Несколько жителей Мюнцкирхена вспоминали, что во времена нацизма от Марии приходило много посылок¹⁴. Одна соседка вспоминала: «Я забирала их и доставляла… Примерно в 1944 году… Я не знаю, что в них было, но каждая весила около восьми-десяти килограммов и отправлялась через железнодорожную станцию в Шердинге»¹⁵.