Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица

Альма узнала правду о том, что происходило в блоке 10, и, полагая, что скоро умрет, попросила надзирательницу принести скрипку, чтобы она могла сыграть «в последний раз»³. Надзирательница Магда отправила сообщение в главный офис в Биркенау о том, что Альма Розе сейчас находится в Аушвице и просит принести ей скрипку.

Эта новость обрадовала женщин в канцелярии и членов оркестра, боровшихся за выживание и отчаянно нуждавшихся в музыкальном руководстве. Такой талант, каким была Альма Розе, мог буквально спасти жизни.

Альме дали скрипку, и в тот же вечер она начала играть в блоке 10. Женщины были очарованы ее музыкой, эмоционально переносясь в другой, лучший мир. Неофициальные концерты продолжились, в них стали принимать участие другие исполнители и танцоры, и вскоре эсэсовцы обратили на это внимание. Мария, узнав о присутствии Альмы, посетила концерт и договорилась о ее переводе в Биркенау⁴.

Зная о возможных трудностях, связанных с назначением еврейского музыканта на столь видный пост, Мандель добилась изменения классификации Альмы с голландской еврейки на Mischlinge («еврейка наполовину») и настояла на использовании ее девичьей фамилии Розе⁵. Отныне Альма стала дирижером оркестра.

Глава 43 Альма

Ни один дирижер до этого не сталкивался с такой монументальной задачей.

Хелен Тихауэр¹

Без сомнения, Альма Розе стала лидером, сделавшим самодельный женский оркестр полноценным коллективом.

Перед ней стояла непосильная задача – создать и поддерживать художественный ансамбль в коллективе, где большинство музыкантов не имели должной формальной подготовки, а их средний возраст составлял девятнадцать лет. Самой Альме было всего тридцать шесть, когда она прибыла в Аушвиц. Постепенно, усилием воли и неуклонной дисциплиной, она смогла превратить музыкантов в оркестр.

После ее приезда группа расширилась до сорока-пятидесяти музыкантов. В состав оркестра входили скрипки, виолончель, бас, гитара, мандолина, флейта, аккордеон, барабан, цимбалы, два пианиста и шесть певцов².

Оркестру выделили постоянный барак: стены из досок, выкрашенных в серый цвет, висящие на оголенных проводах электрические лампы. Спереди было устроено большое пространство для репетиций, а сзади стояли кровати. В репетиционной комнате была деревянная дверь – редкость по лагерным меркам. Санитарные условия также были лучше, чем в остальном лагере. Женщинам разрешалось ежедневно посещать уборные, и они могли поддерживать чистоту в бараке³.

Мария Мандель распорядилась, чтобы женщин из оркестра относительно хорошо кормили и разрешали не принимать участие в жестоких перекличках на открытом воздухе. Кроме того, Мария поспособствовала строительству внутренней отопительной печи, которая поддерживала стабильную температуру для инструментов, выдаче для музыкантов постельных принадлежностей и стола, за которым они могли принимать пищу. Как позже воскликнула одна молодая женщина, «это была роскошь!»⁴.

Марго Ветровцова вспоминает, что период после прихода Альмы в оркестр был замечательным. «Она была великим музыкантом и великим творцом. Вся музыка была у нее в голове. Она могла составлять программы, хорошо подходящие к тому, что хотела публика и на что была способна группа»⁵.

К всеобщему удивлению, нацистские чиновники стали обращаться к новому дирижеру «фрау Альма», что стало полной неожиданностью⁶. После приезда Альмы Мандель посетила музыкальный блок. «Она пришла спросить, как идет набор в оркестр. Говорила с нами спокойным (для нее) голосом, с нежной улыбкой»⁷.

Уже через несколько недель в оркестре наметились улучшения. Мандель была в восторге: с ее плеч спал груз. Альма предприняла несколько сомнительных шагов, в том числе заменила многих музыкантов эпохи Чайковской на более квалифицированных еврейских музыкантов. Однако, понимая, что оркестр был безопасным убежищем для этих женщин, она добилась их перевода на канцелярскую работу или на должность копировщиц.

Розе также расширила репертуар оркестра. Она продолжала включать в него традиционные любимые немецкие песни и марши, но также начала осваивать более сложный репертуар из опер и симфонических произведений. Поскольку Альма была виртуозной скрипачкой, она включила в программу несколько произведений для соло-скрипки и оркестра.

Немецкие офицеры часто приходили в музыкальный блок во время репетиций, чтобы послушать игру Альмы. «С удовлетворением они приводили своих гостей и явно гордились тем, что у них есть женский оркестр, особенно скрипачка такого класса»⁸. Зофия Циковяк замечает:

– После очень хороших, по мнению немцев, концертов мы получали еще по ложке мармелада или же кусочек ливерной колбасы⁹.