Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица

Секретарь Кристина Шиманская вспоминает, что во время предварительного допроса Мандель в ответ на одно замечание та ответила, что не хотела совершать эти поступки, но ей приказали, она была обязана.

Тогда судья Зен спросил ее:

– Тогда, возможно, вы могли бы отказаться от этой работы?

Мария прикрыла глаза рукой, задумалась на мгновение и ответила:

– Могла бы, будь у меня ребенок.

– Тогда почему вы так не поступили? – спросил Зен.

Мандель опустила глаза и тихим голосом ответила:

– Я пыталась, но впустую¹⁵.

Глава 87 Поражение

Во время судебного процесса Мария держалась отстраненно. Уцелевшие узники, присутствовавшие на процессе, отмечали, что она сидела с жесткой осанкой и часто выглядела глубоко задумавшейся. Когда ее просили дать показания, она держалась очень прямо, и любая нервозность проявлялась красными пятнами или крапивницей на ее лице и шее. Иногда она отвечала высокомерно, дерзко и самоуверенно, но стоило ей выпрямиться, как снова появлялись заметные пятна, выдавая ее внутреннее смятение.

Некоторые подсудимые произносили страстные речи, Либехеншель была сосредоточена и серьезна; остальные женщины-надзирательницы выглядели в основном испуганными. Несколько свидетелей отметили трусость Грабнера. Станислав Кобеля отмечает, что до определенного момента в показаниях подсудимые не нападали друг на друга, а перекладывали вину на уже мертвых Хёсса, Хёсслера, Крамера и Дрексель. Грабнер первым отказался от этой солидарности. В своих показаниях он четко указал, что Аумайер и Мандель участвовали в отборах. Когда подсудимых в очередной раз выводили из зала суда по окончании заседания, Аумайер в знак своего презрения дал Грабнеру, который шел впереди него, пинка¹.

Судя по всему, Мандель впервые осознала, что проиграла битву за жизнь, в тот момент, когда ей показали список из 498 женщин-заключенных, отобранных для газовых камер, где была ее подпись. После этого она стала выглядеть более нервной и держала голову опущенной.

Из тюремных медицинских карт видно, что 12 декабря Мария жаловалась на головные боли, а 8 и 14 декабря доктор Дормицкий написал в ее медкарте латинскую аббревиатуру palp. Chr., что означает учащенное сердцебиение или сердечную аритмию, вызванную стрессом. Пресса описывает поведение Мандель в конце процесса и перед вынесением приговора, отмечая сильный румянец, нервные тики на лице, учащенное и прерывистое дыхание².

Глава 88 Пресса

И вправду можно сойти с ума. Чего ему надо-то?

Уцелевший узник концлагеря и участник судебного процесса¹

Пресса широко освещала Второй процесс по делу Аушвица. Помимо польских новостных изданий, большой интерес проявляли международная пресса и аудитория. Как отмечает Дэниел Патрик Браун, женщины-обвиняемые были очень интересны, поскольку, по сравнению с мужчинами из СС, к суду привлекалось очень мало женщин-надзирательниц, и им было гораздо проще после войны попросту сделать вид, что ничего не было².

Пресса, казалось, была особенно увлечена Мандель и сопоставлением ее красоты и жестокости. Поначалу многие статьи содержали ложную информацию: например, Марию называли знаменитым пилотом и авиатором Третьего рейха, спортсменкой олимпийского уровня или профессиональным боксером.

Мандель, с ее арийской красотой, светлыми волосами, голубыми глазами и подтянутой фигурой была провозглашена «чудовищем в теле великолепной женщины». Один журналист даже пошутил, что «в нее можно влюбиться»³. Большая часть прессы переняла у лагеря уничижительное прозвище «Манделиха»⁴.

По мере того как шло судебное разбирательство, освещение становилось все более негативным. Мандель описывали как дородную женщину с лицом стареющей проститутки, некрасивую и не стройную, «типичную официантку из второсортной пивной»⁵. Одна статья называлась просто «Монстры в людском обличье»⁶.

Многие репортеры обратили внимание на поведение Мандель во время процесса. Ее периодический нервный смех описывали как «беззаботный» и «веселый»⁷. Некоторые отметили, что Мария была чрезвычайно активна на скамье подсудимых, делала заметки и смеялась со своими спутниками во время перерывов⁸.

Драматические моменты судебного процесса стали поводом для драматического освещения в прессе. В периодическом издании Słowo Powszechne описывалось, как свидетели медленно шли перед обвиняемой и указывали на нее пальцами в знак опознания и обвинения. «Зал суда погрузился в глубокую тишину, а на лицах обвиняемых застыл ужас»⁹.

Во время нескольких показаний на Мандель срывались свидетели. Чем более наглядным было описание зверства, тем более широкое освещение оно получало¹⁰. Во время показаний свидетельницы по имени Марчвицкая, которая рассказала о том, как Мандель взяла новорожденного ребенка, окунула его головой в ведро с водой и выбросила живым на улицу, чтобы его насмерть загрызли крысы, зрители ахнули от ужаса. Когда судья спросил, узнала ли Марчвицкая обвиняемую, она ответила: