Госпожа Смерть

— Ну, донъ-Гомесъ, слушай: вылѣчишь — отдамъ тебѣ полъ-королевства и будешь ты герцогъ Касторкинъ. Не вылѣчишь — я тебя казнить велю на площади. Согласенъ?

Гомесъ опять оглядѣлъ горницу, чтобы не ошибиться — боялся онъ на первыхъ порахъ — но, не найдя положительно нигдѣ Смерти, храбро и важно отвѣчалъ, что не пройдетъ трехъ дней, какъ онъ вылѣчитъ королевича. Доктора совсѣмъ остервенились на Гомеса и одни стали надъ нимъ насмѣхаться, ругаться, другіе начали даже драться. Гомесъ прежде всего велѣлъ выкинуть въ окошко всѣ лѣкарства и принести сто ушатовъ воды. Кромѣ того приказалъ подать бутылку самой лучшей малаги, да бутылку перваго сорта лиссабонскаго, потомъ полъ-теленка жаренаго съ каштанами и дюжину апельсиновъ. Все это онъ велѣлъ себѣ подать въ отдѣльную комнату и никому туда не входить.

Докторовъ онъ велѣлъ разогнать палками и не пускать во дворецъ. А за женой своей и за дѣтьми выпросилъ у короля послать золотую карету, чтобы привезти ихъ въ столицу. Безъ нихъ ему, видите ли, стало скучно, а ходить пѣшкомъ они, видите ли, не привыкли.

Король былъ какъ мальчикъ на побѣгушкахъ у Гомеса. Все обѣщалъ, только сына вылѣчи.

Вышелъ Гомесъ въ отдѣльную горницу, гдѣ было все приготовлено, заперся и сталъ будто составлять лѣкарство. Во всякомъ случаѣ, жареная телятина съ каштанами, апельсяны, малага и лиссабонское — сами составились вмѣстѣ въ желудкѣ Гомеса.

Плотно поѣвъ и выпивъ, Гомесъ, радостный, вышелъ къ больному и вынесъ миску съ водой, въ которую подлилъ рюмочку малаги. На счетъ ста ушатовъ воды онъ распорядился, чтобы ихъ по одному и по два держали придворные у окошезсъ — и каждый разъ, что ко дворцу сунется кто-либо изъ докторовъ — то воду выливать имъ на голову.

Вешелъ Гомесъ въ опочивальню королевича, далъ ему лѣкарство свое и, сѣвъ на кровать, началъ хвастать. Откуда что у него бралось съ сыта. И султана-то турецкаго онъ спасъ отъ смерти, и убитаго полководца французскаго воскресилъ. И всякую другую дичь понесъ новый докторъ.

Въ опочивальнѣ были только король, королева да королевичъ. Вдругъ, смотритъ Гомесъ, отворяется дверь и входитъ… кто жъ бы такой? Да сана она — госпожа Смерть… Вошла да и сѣла съ ними въ кружокъ. У Гомеса языкъ прилипъ къ нёбу, да такъ и остался. Хотѣлъ онъ было крикнуть:

— Батюшки свѣты! Надула!… но и этого языкъ его не былъ въ состояніи выговорить.

Король и королева не могли видѣть нежданную гостью. Могъ видѣть ее одинъ Гомесъ — и поэтому они не могли себѣ объяснить, что сдѣлалось вдругъ съ докторомъ.

— Ахъ, анаѳема! закричалъ, наконецъ Гомесъ, забывая всякое приличіе. — За что же ты меня, анаѳема, погубила? Не лѣзь я въ доктора — не быть бы мнѣ и казнену!

Король выпучилъ глаза на Гомеса — и смекнувъ, что докторъ, можетъ быть, съ ума спятилъ, отскочилъ отъ постели сына въ уголъ; королева прыгнула въ другой уголъ… А Смерть будто тоже испугалась, тоже отскочила, да за королемъ. И стоитъ около него — глазомъ не моргнетъ, проклятая; будто не ея дѣло.

Гомесъ поглядѣлъ-поглядѣлъ, да и треснулъ себя по лбу.

— Вотъ оно что! Эка я тетеря! сообразилъ онъ про себя. — Ну, хорошо! Спасибо Смерти. Сразу прославлюсь. Вишь штука-то какая!..

Видя, что докторъ успокоился, король и королева опять подсѣли къ сыну, а Смерть опять за королемъ — и еще ближе, чуть не на спинѣ у него сидитъ.

— Ваше королевское величество! заговорилъ Гомесъ важно. — Вамъ бы лечь въ постель. Вы нездоровы.

— Что ты! Христосъ съ тобой! говоритъ король. — Типунъ тебѣ на языкъ.

— Сухо дерево! Тьфу, тьфу, тьфу!… три раза плюнула королева. — Ляжетъ король въ постель, некому править королевствомъ.

— Ей Богу, лягте, ваше величество! повторяетъ Гомесъ. — Вы очень даже опасно больны. Королевичъ будетъ здоровъ чрезъ три дня, а вы чрезъ три дня, а то и прежде того… капутъ можете быть.

Король разсердился — и забывъ, что Гомесъ хочетъ вылѣчить его сына, постращалъ его острогомъ; но этотъ не унялся.

— Соберите придворныхъ! важно скомандовалъ Гомесъ. — Созовите верховный совѣтъ, сенатъ и все войско. Всѣхъ зовите на площадь выслушать то, что я имъ объявлю. Народъ гоните въ шею. Это не его дѣло въ государственные дѣла мѣшаться.

Нечего дѣлать, собрали совѣтъ, сенатъ и войско на площадь, народъ по шеямъ разогнали и навострили уши слушать, что скажетъ новый докторъ королевскій.

Гомесъ объявилъ коротко и ясно, что чрезъ три дня королевичъ будетъ здоровъ и будетъ королемъ, потому что настоящій король боленъ, вылѣчить его нельзя и онъ чрезъ три дня будетъ уже на томъ свѣтѣ въ качествѣ ужъ не короля, а простой души.

— Если же этого не будетъ и я все вру, то на этомъ же мѣстѣ меня казните.

Какъ Гомесъ сказалъ, такъ и случилось. Королевичъ выздоровѣлъ, а король, котораго сенатъ насильно уложилъ въ постель и далъ лѣчить 50-ти докторамъ — Гомесъ, разумѣется, отказался, а тѣ взялись — король отправился на тотъ свѣтъ.