Госпожа Тишина

Отправились на Сэйкей-но-бочи, Кладбище Живых и там поместили исхудавшего, еле дышащего Датуцэ в вертикально выкопанную яму. Закрыли яму деревянной крышкой, в узкую щель просунули шнурок, который подвели к колокольчику снаружи, а над всем этим установили золотую фигуру Мудреца.

Пропели мантры и удалились.

На другой день к статуе на Сэйкей-но-бочи пришел ученик.

– Там ли ты, брат Датуцэ? – спросил он.

Колокольчик тихонько дрогнул.

На следующий день прибыл другой новичок.

– Там ли ты, о святой брат?

Колокольчик дрогнул.

Так проходили дни. Приходил ученик, звал того, кто хотел достичь святости, а когда колокольчик дрожал в ответ, уходил, понимая, что полная трансформация еще не наступила.

На десятый день колокольчик молчал.

Могилу открыли, из нее достали Датуцэ.

Тело его дурно пахло, одежды были грязными. Руки посерели и исхудали, лицо исказилось, грудная клетка впала и напоминала обтянутый кожей скелет. Один глаз был закрыт, второй – нездорово желтый, со следами гниения – мертво смотрел куда-то вдаль.

Датуцэ, хоть и был святым человеком, за свой подвиг сокушинбуцу, мумификацию при жизни, все же не получил милости сделаться инкарнацией Мудреца. Несмотря на это, его прославили, а мумифицированное тело десять дней и десять ночей носили в паланкине по территории монастыря Сунбай, чтобы каждый монах и каждый ученик мог своими недостойными глазами увидеть тронутое святостью лицо. Потом тело, все еще пребывающее в позе лотоса, уложили в пещеру под главным храмом и вернулись к традиционному ритму монастырской жизни.

Через несколько недель после этого следующий монах достиг просветления во время молитв. Этого звали Какуту, и был он человеком, о котором говорили, что нет в нем достаточно веры для того, чтобы Мудрец одарил его своей милостью. Он сам, однако, утверждал, что его жизнь, столь ненужная и недостойная, ведет именно к этому единственному акту.

Так что он молился в храме даже дольше, чем Датуцэ, долго смотрел в лицо Мудреца, а пост принял со смирением.

Наконец уложили его в землю на Сэйкей-но-бочи.

Колокольчик издавал громкий звук на первый, второй и третий день. На четвертый же, когда ученик спросил: «Там ли ты, о святой брат Какуту?», из глубины земли донеслись беспорядочные звуки колокольчика и какой-то странный шум.

Тогда было принято решение на следующий день раскопать его могилу.

Какуту совершенно точно не стал инкарнацией Мудреца. Из ямы вытащили его скрюченный труп, на лице же его застыла ужасная гримаса страха. Какуту умер оттого, что перегрыз себе запястья и истек кровью.

Прошло много, много недель, прежде чем в монастыре объявился новый благословенный.

На сей раз это был брат Норои. На его вытянутом лице всегда была добрая улыбка, а сам он специализировался в освобождении от проклятий и изгнании демонов. Да, говорили в обители, брат Норои может обрести ту милость, о которой мы все так мечтаем!

Норои смиренно принял пост, потом вовсе отказался от еды и лишь сидел в позе лотоса перед золотым лицом Мудреца, сложив ладони в мудры и вознося мантры.

Перенесли его в могилу в Сэйкей-но-бочи и посещали там сорок четыре дня. В конце сорок пятого дня звонок умолк, и тогда решили раскопать яму.

Тело, что вытащили из нее, было высохшим и исхудавшим дотла, все еще сохраняющим позу лотоса. Губы отступили, и зубы монаха обнажились в призрачной улыбке; пальцы же, сухие, как ветки, застыли в мудрах. Из пустых сухих глазниц выкатились глазные яблоки, и казалось, что Норои смотрит в космическую вечность.

Воистину, это сокушинбуцу было почти идеальным!

Тело вынули и уложили в паланкин. Уже собирались поднять его и пройти процессией вокруг храмов, когда случилось нечто небывалое, чего в монастыре Сунбай не видели уже веками.

Губы брата Норои пошевелились. Мумия заговорила.

Благословение Мудреца коснулось монастыря, а Норои стал его инкарнацией!

Неподвижное, но говорящее тело брата Норои уложили в главном храме, спиной к золотой статуе Мудреца, поскольку говорить он должен был от его имени. Норои, святой муж, прославившийся тем, что снимал заклятья и приказывал самим демонам, в могиле Сэйкей-но-бочи, очевидно, разговаривал с самим Мудрецом и теперь стал его воплощением на земле.

Говорил он тихо, и в храме должна была стоять гробовая тишина, чтобы удалось услышать его слова.

Прошло еще несколько месяцев, и дорогу к горе Теншин нашла женщина. Старуха с гибким телом, более быстрая и живая, чем многие девушки. Утверждала, что во сне с ней говорил монах, являющийся инкарнацией Мудреца, и что она желает воздать ему почести.

Всего лишь за день до этого брат Норои предсказал, что придет та, что принесет тишину.

Пропустили ее к лицу святого мужа, и старуха пала пред ним на колени. Мумия монаха наклонилась к ней, и женщина прислушалась. Благословенный объяснил ей, что она должна сделать.

* * *