Гость

Веронов смотрел на друга с чувством вины и сострадания. Степанов выглядел человеком, который все эти годы сражался с недугом, не сдавался, но недуг выпивал его силы, делал бесцветным лицо, зажигал в глазах болезненный металлический блеск. Космические города из консервных банок, мерцавшие над его головой, были следствием недуга, рождавшим в его изнуренном сознании фантастический бред.

– Как ты жил, Федя? Твоя дочь так повзрослела.

– Жил как в тумане, Аркаша. Институт разорили, он умирал еще несколько лет, и я умирал вместе с ним. Жена от меня ушла, кому нужны мои копейки? Дочь вышла замуж, родила, но ребенок умер, а муж сбежал. Теперь живем вместе. Несколько лет назад я упал и сломал шейку бедра. Теперь в коляске. Называю ее луноходом. Вот и вся моя жизнь, Аркаша.

– Скажи, а как сложилась судьба Философова? В нашей группе он занимался русской поэзией, Серебряным веком. Считал, что русская поэзия – световод, соединяющий Россию с Царствием небесным. Говорил, что в русской поэзии зарождается будущее человечество. Что с Философовым?

– Леонид не вынес разгрома института. Спился. Как-то звонил мне невменяемый. Читал стихи Мандельштама вперемешку с матом.

– А Букашкин Коля? Букашка? Он собирался на Северный полюс. Считал, что на Северном полюсе находится пуповина, соединяющая землю с другими мирами. Через эту пуповину можно проникнуть в иные миры, обнаружить новые законы Вселенной. Он утверждал, кто владеет полюсом, владеет мирозданьем. Россия владеет полюсом, а значит, владеет мирозданьем.

– Букашка, когда все уже рухнуло и все программы закрылись, все-таки отправился на Северный Полюс, на собственные деньги без сопровождения, без навигации и надежной радиосвязи. И уже не вернулся, пропал во льдах. В последней радиограмме он сообщал: «Вижу! Вижу!» А что он увидел, осталось неизвестным. Может, он улетел через пуповину в Мироздание? – горько усмехнулся Степанов.

– А Лунько? Он считал, что радиация может активизировать спящие участки мозга, и разбуженный мозг преодолеет существующую ограниченность разума, и человек постигнет непостижимое, объяснит необъяснимое!

– Лунько отправился в Семипалатинск, на ядерный полигон, который к тому времени был уже закрыт. У него не было надлежащих средств защиты. Он проник в штольню, в центр горы, где перед этим произошел ядерный взрыв. Провел там неделю, получил дозу радиации и умер от лучевой болезни. Он мне показывал снимки, которые сделал в горе. Это фантастические разноцветные стеклянные залы, хрустальные люстры, волшебные своды, радужные колонны. Как в сказках Бажова. Где-то фотографии у меня сохранились.

Веронов вдруг испытал слезную печаль, нежность к тому прекрасному времени, кода все они, фантасты и мечтатели, в предчувствии небывалых открытий, чудесных преображений, ждали, что явится на земле новое молодое человечество, избавленное от пагуб, невежества, и все они, художники, мыслители, фантазеры, были предтечи этого нового человечества.

– А помнишь?.. – Веронов обратился своей любящей помолодевшей душой к другу. – Помнишь, как мы отправились в Таджикистан на Памир, чтобы там, в горах, уловить летящую из неба частицу, которая пронзит разум и хотя бы на мгновение соединит его с мирозданием и нам откроется истинные законы Вселенной, образ мира, каким он был задуман в первые дни творения?

– Помню, конечно, помню, – отозвался Степанов, и его пергаментное лицо слегка порозовело, словно к нему стала возвращаться молодость. – Мы сидели на горе под звездами.

Веронов помнил, как они со Степановым уходили из весенней долины в горы, облачившись в телогрейки и вязаные шапки. В долине розовел готовый к цветению сад, виднелись стеклянные стволы с набухшими бутонами. Горы перед заходом солнца меняли цвет, становились золотыми, изумрудными, алыми. Начинали пламенеть и гасли, словно на вершинах рассаживались бестелесные духи, зажигали волшебные фонари. Они сидели в ночи среди студеных ароматов невидимых горных ручьев, ледников, над которыми горели звезды, белые, ледяные, пылающие. И они зачарованно смотрели на звезды, наблюдая, как пробегают по небу едва различимые радуги, словно кто-то восхитительный, невесомый, идет через звездные миры. Им казалось, что они слышат летящую из мироздания весть, оно откликается на их молитвы и зовы. И вдруг из темной глубины небес посыпались звезды, золотые, голубые, розовые, оставляя гаснущие следы. Это был божественный ответ на их упования. Их верящий, любящий разум сочетался с красотой и бессмертием. Под утро они спустились в долину, и сад расцвел благоухающим пышным облаком, словно звезды превратились в цветы.