Гость из пекла

— А немцы свою норму нашего сала ще в ту войну отъели, — отрезала бабка.

— Дорогая, я вполне обходиться без всякий сало…

— Бачишь, я правая, вин ще то не переварил! — возрадовалась бабка. — Дывысь, який курдюк сальный заместо живота — ног не видно! А вы ешьте, деточки, ешьте, поправляйтесь, а то ось, Танюша, така красовита дивчинка була, а зараз схудла, мов глиста в корсете!

Танька, всю жизнь мечтавшая сбросить лишние килограммы и наконец совсем недавно добившаяся своей цели, поглядела на бабку влюбленными глазами и впилась зубами в бутерброд с розовым, остро пахнущим специями копченым салом.

— Будешь так жрать, все обратно наешь! — неодобрительно покосился на нее Богдан.

— Да ладно! — отмахнулась Танька. — С меня, вон, уже джинсы спадают! — Она демонстративно подергала пояс.

— Это они тебе льстят! — с убийственной серьезностью сообщил Богдан и тоже откусил от своего бутерброда.

Ирка наскоро запихнула в себя бутерброд.

— Мам, мы с ребятами в комнату пойдем, ладно? Нам поговорить надо, — сквозь набитый рот прошамкала она, вставая. Ну вот, она спрашивает разрешения, мама должна быть удовлетворена. Ирка даже уже отодвинула табурет…

— Нет! — звонко объявила мама. — Никуда вы не пойдете! Сядь, пожалуйста, и поешь нормально! А потом быстро собирайся, Тео не может тебя вечно дожидаться!

— Ты и вправду идешь к нему на работу? — снова упрямо наклоняя голову, настороженно спросил Богдан.

— Мальчик, что за наглость, я же тебе сказала… — возмутилась мама.

Богдан смотрел только на Ирку.

— Иду-иду, все в порядке. Пока что, — одними губами шепнула она и быстро поднесла к уху кулак с оттопыренным большим пальцем и мизинцем, без слов показывая — позвони. Все равно мама пошла на принцип и переговорить им не удастся.

Не слишком успокоенный, Богдан в очередной раз переглянулся с Танькой, и они дружно встали. Проходя мимо бабки, Танька вдруг наклонилась к ней и неуверенно шепнула:

— Вы тут присмотрите, чтоб все в порядке?

— А навищо ж я тут? — очень спокойно ответила бабка и ободряюще кивнула Таньке.

Ребята вышли. Поднялся и Тео.

— Дорогая, ты есть правый — надо спешить! Бизнес не ждет! Я идти одеваться! — и тоже покинул кухню.

— Я же тебе говорила, что мне не нравятся эти ребята! — немедленно вскричала мама. — Почему они снова здесь?

Ирка вдруг почувствовала, что буйное, просто как штормовая волна, раздражение вскипает в ней:

— Мама, а если я тебе скажу, что мне не нравится Тео — его здесь больше не будет? — рявкнула она.

Мама замерла.

— Что… Что ты говоришь! — наконец выдохнула она. — Разве… можно сравнивать? Тео — и твои противные приятели! Это же совершенно разные вещи! Как ты можешь, Ира?

Но Ирка чувствовала, что она очень даже может, что ее просто несет и нет сил промолчать!

— Они не противные, они не вещи, и я тебе говорила, они мне друзья! Я их практически всю жизнь знаю, а ты своего Тео — всего месяц!

— При чем тут Тео! Не в Тео дело, а в том, что я — взрослая, а ты — ребенок! И твое мнение не имеет значения! — выпалила мама.

— Прости, как ты сказала? — очень тихо спросила Ирка.

— Как сказала, как сказала… Как хотела, так и сказала! — снова крикнула мама, но видно было, что собственные слова ее смутили. — Ну… я имела в виду, что ты еще маленькая, у тебя нет жизненного опыта, ты ничего не понимаешь в людях… — Мама сбилась на бормотание и жалобно спросила: — Ир, ну ты что? Ты хочешь со мной поссориться?

— Нет, мама, — тихо сказала Ирка. — Совсем не хочу.

— А жалко, — вдруг сказала промолчавшая весь их короткий разговор бабка и вымелась вон.

Ирка и мама ошеломленно уставились ей вслед — только сейчас Ирка поняла, что целых пять минут бабка была так непривычно тиха и молчалива, что они умудрились забыть о ней.

— Я ее боюсь, — все так же жалобно сказала мама. — А ты?

Бояться? Бабка почти всегда раздражала, иногда — злила до безумия, реже — смешила, порой вдруг трогала до глубины души каким-нибудь одним словом… Но бояться? Она скандальная старая перечница, а не терминатор!

— Она иногда говорит такие вещи… — Мама уже почти плакала.

Ирка вздохнула. Чего на самом деле боялась мама — бабки? Или себя? Бабкина ругань никогда так сильно не обижала бы маму, если бы она не чувствовала за ней… правду. Правду о себе самой.

— Я… Пойду оденусь, — пробормотала Ирка. — Тео ждет… — Она пошла к двери.

— Ирочка! — окликнула мама. Ирка обернулась. Мама, как маленькая девочка, ерзала на табуретке, прикусив накрашенную губу идеально отбеленными зубами. — Ты не могла бы… Оставить мне свою мобилку?

— Зачем? — после недолгого молчания ответила Ирка.

— Обязательно надо спрашивать? Нельзя просто сделать? — вспыхнула мама. С видимым усилием взяла себя в руки и почти спокойно пояснила: — Вы с Тео уйдете, я тоже не хочу здесь оставаться. Позвоню старым приятелям, постараюсь с ними встретиться…

— Есть стационарный телефон, — кивая на коридор, сдержанно сказала Ирка.

— Ты отправишь меня в этот город совсем без связи? — возмутилась мама. — Мобилка, которая была у меня дома… в смысле, в Германии… здесь не берет. А если я заблужусь? А если что-то случится?