Гость из пекла

— Ты врешь! — затравленно глядя на Тео, выдохнула Ирка. — Неправда! Мама никогда не станет… Она мной гордится! Она…

Водитель мельком глянул через плечо, с любопытством косясь на неожиданно развоевавшуюся пассажирку. Поймав этот взгляд, Ирка замолчала, глубоко вздохнула, с облегчением рассмеялась… и тоже откинулась на спинку.

— А ведь ты врешь! — снова, на этот раз с удовольствием повторила она. — Я ваше племя неплохо изучила — для вас нет большего кайфа, чем близких людей между собой ссорить! Накрутите, подстроите, сплетню пустите, самые простые и невинные вещи так переврете…

Тео беззвучно приложил пухлые ладошки одна к другой — поаплодировал.

— Ты действительно неплохо нас знаешь, — кивнул он. Наклонился и прошептал, обдавая ее ухо горячим дыханием, в котором сквозь лимонную отдушку пробивался запах тухлых яиц: — А знаешь, что среди чертей, которые сеют раздоры, считается, как у вас говорят, высшим пилотажем? Рассорить с помощью чистой правды. — И оставив напряженную, как струна, Ирку самой думать, к чему это было сказано, он наклонился вперед, похлопывая шофера по плечу. — Простить, уважаемый водитель машина! Мы здесь выходить, идти пешком за бесплатно, а не стоять неподвижно за деньги на счетчик!

— Не выпендривайся! — буркнула Ирка, тоже начиная выкарабкиваться из машины. Продавленное бесчисленными пассажирами сиденье пружинило, не давая ей выбраться.

— Почему? — удивился уже стоящий на тротуаре немецкий черт. — Мне нравится!

— Если я и впрямь соглашусь помочь тебе избавиться от местных… конкурентов, мне придется терпеть это постоянно? — Ирка наконец вылезла из машины и с треском захлопнула разболтанную дверь.

— У нас будет чудесная семья — черт, ведьма… и бывшая возлюбленная бога Симаргла, — ухмыльнулся Тео. — Кажется, только бабушка у тебя вполне человек, но с ее характером она тоже впишется!

Ирка поперхнулась и отчаянно закашлялась, прижимая руки к груди и хватая ртом холодный, как кусочки льда, февральский воздух. Глаза оставшегося в машине водителя блеснули двумя красными точками — словно в них отразился красный сигнал светофора. Он подался вперед, глядя на кашляющую Ирку, но в этот момент Тео основательно хлопнул ее ладонью между лопатками; Ирка еще пару раз кхекнула и выпрямилась.

— Видишь, я уже готов прийти тебе на помощь! — нравоучительно сказал черт.

— Я даже не знаю, что меня пугает больше — жить одной семьей с чертом… или жить одной семьей с мамой и бабкой одновременно! — пробормотала Ирка. — Одно счастье — мама вместе с бабкой жить не согласится.

— Непременно согласится, — уверенно заявил Тео. — Надо же ей доказать, как многого она в жизни добилась, хотя бабушка считала ее никчемной, а теперь сама живет в роскошном дочкином доме из милости. Я не против доставить ей такое удовольствие. Если ты так много знаешь о чертях, должна помнить — мы часто женимся на человеческих женщинах. И своих жен с детьми никогда не обижаем, — серьезно добавил он.

Ирка кивнула. Черти, во всяком случае местные, и впрямь женились на человеческих женщинах и были нежными мужьями и прекрасными отцами. Обычно человеческие родственники жен пытались рогатых мужей ухайдокать — и не потому, что черти им чего плохого делали, а исключительно из зависти к благополучию чертовых жен и детей. Особенно здесь отличались тещи. Ирка представила себе бабку, заставшую Тео на кухне нового трехэтажного дома в полураздетом виде — не в смысле, что в трусах и майке, а в рогах и копытах. И взлетающую над головой бабкину боевую сковородку!

Ну, что ж, если она захочет от черта избавиться — знает, как…

— Свою жену даже маньяк Чикатило не обижал, — буркнула Ирка. — Вы другим людям очень много зла делаете…

— Если мы вытесним местных чертей, будем делать меньше. Не потому, что мы такие хорошие… — он скривился. — Просто мы готовы заключить с тобой сделку, ведьма Хортица. Надеюсь, ты не собиралась уничтожить все мировое зло на корню? — усмехнулся он.

— Чем его меньше, тем лучше, — неопределенно пробормотала она, то ли возражая, то ли, наоборот, соглашаясь.

Они неспешно шли по центральному проспекту. Под ногами розовая плитка сменялась серой, а та — коричневой — каждый из расположенных вдоль проспекта магазинчиков, банков и офисов по-своему отделывал кусок тротуара перед входом. Пробка на дороге стронулась с места — оставленное ими такси ехало рядом, сквозь стекло Ирка видела смутный силуэт водителя.

— Пришли! — гордо сказал Тео, широким жестом указывая на тяжелую, по-старинному темную и «завитушчатую» дубовую дверь.

— Красиво! Только нагло, — сказала Ирка, разглядывая украшенный отлично отреставрированной лепниной особнячок и солидные буквы вывески над фасадом — «Seelebank»[13], с пущенным поперек оконных стекол слоганом: «Seelebank — самый душевный банк!»

— Ты ж не понимаешь по-немецки! — усмехнулся Тео.

— Тут и без немецкого все понятно! — фыркнула Ирка. Огляделась по сторонам. — И место козырное выбрали!

— Нам нужны клиенты. Прошу! — сказал он, без усилия распахивая перед Иркой тяжелую дверь.